Ю. Д. Морозов

Инженер-химик-технолог, Кандидат технических наук (1977).

Заслуженный изобретатель БАССР (1989).

                   

«БОЛЬШОЙ  ПОЖАР»  В  ЗИРГАНЕ

( По рассказу своего прадеда  Комогаева Ивана Ивановича записал мой сын Олег Морозов)

 

           1897 год.  Осень. Сухо. В  Зиргане  застроены улицы: «Передняя» (ныне «Советская»),  «Задняя» («Октябрьская»),  внизу,  ближе  к  реке Белой – «Татарские», к северу – «Чувашские». 5 лет назад, в 1892 году на средства местного попечительства перестроена церковь, за что попечительству объявлена Архипастырская благодарность.

           Если  спуститься  мимо  Дома культуры  по  современному  Агафоновскому  переулку  до  пересечения  улиц  –  Интернациональной,  Мирсая Амира,  Салавата Юлаева, «Мешочной»  и  повернуть  направо,  мы  придём  к  месту  под горой,  где  в  далёком 1897году  жили  Сулеймановы.  Во дворе у них шли строительные  работы.  Работала  артель  плотников.  Осень  была  засушливая.

            6 сентября 1897 года  плотник  Аркашкин  Емелька  (по-современному — Емельян  Аркадьевич)  курил  и  нечаянно  поджёг  разбросанную  во  дворе стружку.  Здесь же  валялись  мочало  и  лыки.  Всё  это  вспыхнуло,  огонь перекинулся  на  постройки.  В нашей  местности  редко  бывает  восточный ветер,  но  в  тот  день  он  был  и  достаточно  сильный.

           Огонь  быстро  перекинулся  на  дома,  расположенные на возвышенности  вокруг деревянной  церкви, затем  на  церковь  и  пошел  скакать  с  одной соломенной  крыши  на  другую,  раздуваемый  ветром.

           Сгорели  все  дома,  расположенные  к  северу  от  церкви  или  от  современного  центра.  Всего  сгорело 127 домов.  Горела  жнива  в  поле.  Хлеб,  в основном,  был  убран  и  свезён  на  гумна.  Гумна  сгорели  вместе  с  хлебом. Картофель,  который  был  в  погребах, сохранился. Прадеда Ивана, которому было в то время около 5 лет, успели вывезти  к реке Белой, там  дети и переждали пожар.

           Строиться  осенью  не было  ни  возможности,  ни средств,  ни  времени. Погорельцев  разместили  в  сохранившихся  домах  южнее  церкви  по  2-3 семьи  в  каждом  доме.

           За зиму  был  разработан  «План»  застройки Зиргана,  который  предусматривал  прямые  улицы,  увеличение  расстояния  между  домами  и обязательные  разрывы  улиц  (переулки)  через  каждые 10 домов  для обеспечения  противопожарного  разрыва  и  быстрого  проезда  и  прохода  между  улицами.

          Такие  переулки  были  неприкосновенны  примерно  до  восьмидесятых годов  прошлого  века  и  пересекали  поперёк  все  улицы.  Каждый  имел  своё название –  по  имени  одного  из  жителей,  чей  дом  находился  на  этом переулке.  К сожалению,  многие  из  переулков сейчас  застроены,  перекрыты.

           Строиться  начали  весной  следующего  года  строго  по  «Плану». Было  решено  новую  церковь  построить из кирпича  и  освободить  от построек  площадь  вокруг  неё. Решением  «Общества»  несколько  семей, живших до пожара близко от церкви,  переселили  на  южную  окраину  за  мост,  в  «микрорайон»  Нуйка – так тогда называлась  часть  села  южнее  моста,  что  на  нынешней улице Советской. Крайний на западном порядке этой улицы  дом   размещался  там,  где  сейчас  живет бабушка Полякова.  Сюда  и  переселили  моего  пра-прадеда –  Комогаева  Ивана Степановича, добротный дом которого ранее находился рядом с церковью и сгорел.. 

             Поскольку  расстояние  между  домами  увеличили,  не  все  жители смогли  разместиться  на  старых  местах.  Тогда  и  образовалась  новая  улица Антоновка  (ныне  улица Революционеров). Антоновкой  улица  названа  потому,  что  первым  на  ней  начал строиться  Антон Кириллович Шкаликов (Кирянь Онта – по Зиргански). Позднее,  сыновья,  отделяющиеся  от  родителей,  строили  дома  на этой  улице.  Довольно  быстро  улица  была  застроена  полностью.

            Пожары  бывали  в Зиргане, к сожалению,  часто. Сгорало  по  несколько домов. Был случай, когда дети решили в сарае посушить сухари, в результате сгорело 15 домов по четной стороне улицы Советской (тогда Передней) до южного конца села,  но  таких  пожаров  больше  не было,  поэтому  он  и получил  у  народа  собственное  имя  «Большой  пожар».

 

ВЫПИСКА

«Уфимские Епархиальные ведомости год ХV-й»

№1. 1893 г. 1 января, стр. 2.

На рапорт от 30 ноября 1892 года за № 641, Благочиннаго 1-го Стерлитамакского округа Протоиерея Иоанна Андреева по делу об исправлении церкви в селе Зирган на средства местного попечительства, Его преосвященство 4 декабря далъ таковую резолюцию: «Попечительству с. Зирган объявить Архипастырскую благодарность за исправление церкви, черезъ напечатание в Епархиальных ведомостях».

                            Выписку сделал  Ю. Д. Морозов.

 

               ЕПАРХИАЛЬНЫЯ РАСПОРЯЖЕНИЯ И ИЗВЕСТИЯ

Священнику села Зирган, Стерлитамакского уезда, Владимиру Красносельцеву 19 сентября сего года изъявлена особенная благодарность. Его Преосвященства, Преосвященнейшаго Iустина, за самоотверженную деятельность его, Красносельцева, при пожаре, бывшем въ минувшаго Сентября въ селе Зирганъ, во время которого священникъ, Красносельцев, оставивъ свой, находившийся въ огне домъ и семейство, обратил все усилия на спасение из пылавшего и ркруженного огнемъ  храма Св. Антиминса, Дарохранительницы и прочих предметов церковной утвари.

    Фотокопия документа выполнена Осиповым 

     Выписку с фотокопии сделал Ю.Д. Морозов

                                                                 

 

ЭТО НАШАИСТЕНА ПЛАЧА

                                                         

Корнеев Михаил разместил на сайте www.zirgan.ru  фотографию старинной кирпичной стены, что находится на улице Мирсая Амира. Современная молодежь, конечно, не знает, что это за стена, а я бы назвал эту стену Зирганской стеной плача — столько крови и слез за ней было пролито.

Октябрьская революция в Зиргане совершилась без кровопролития. После февральской революции 1917 года царь отрекся от престола, Временное правительство принимало и доводило до народа какие-то решения, дающие послабления и некоторую свободу. Народ постепенно отвыкал от привычного царя — батюшки. Вернувшиеся с фронтов Первой мировой войны раненые, а затем демобилизованные и «демобилизовавшиеся» солдаты, вдоволь нахлебавшиеся горя и лиха, были информированы о назревающей ситуации в стране, сами видели беспомощность и бестолковость старой власти на фронтах. Многие из них еще в царской армии на фронте были связаны с большевиками и принимали участие в революционном движении.  В разваливающейся армии во — всю работали пропагандисты разных партий. Как рассказывал мне мой дед, наиболее активны, интересны  и понятны для солдат из крестьян были пропагандисты от большевиков. К октябрю 1917 года ситуация созрела и не была очень уж неожиданной.

Когда в Зирган пришла информация, что в Петрограде власть взяли большевики, беднота и пришедшие с фронта солдаты, радовались и поздравляли друг друга с наступлением свободы, кулаки и купцы во главе с Клеменковым и другими власть имущими, конечно были против.

В начале 1918 года был намечен волостной съезд. Накануне съезда в доме у Николая Афанасьевича Суркина  состоялось собрание фронтовиков. Здесь было решено волостной съезд превратить в съезд Советов, намечен состав Зирганского сельского Совета.

10 марта 1918 года собрали волостной земский съезд, на него съехались представители деревень волости. Разногласия проявились уже при выдвижении кандидатур в президиум. Волостное земство предлагало своих кандидатов, большевики своих. Дело чуть не дошло до рукопашной схватки, но не дошло.

Федор Григорьевич Пищаев дал выстрел из револьвера в потолок, в зале наступила тишина. Валикей Яппаров призвал  к изгнанию кулаков со съезда. Кулацкие делегаты, увидев, что они проиграли, удалились из зала, а В. Яппаров от имени большевистской группы открыл волостной съезд Советов.

Был избран волостной Совет во главе с большевиком Яппаровым В. Г.

Сразу после съезда во все деревни Зирганской волости были направлены члены волостного Совета и везде были избраны сельские Советы. Во главе Советов в большинстве были избраны большевистски настроенные фронтовики. Вот и вся революция в Зиргане.  Совет начал подготовку к разделу земли, так как до сева оставалось мало времени. Создан отряд Красной гвардии, для вооружения которого было принято постановление о немедленной сдаче всего имеющегося у населения оружия. Собрали 43 винтовки, 3 револьвера, 5 сабель и боеприпасы. Этим оружием и был вооружен отряд.

Постановлением  волостного Совета были национализированы механическая мельница, лесопилка, лесная пристань и хутор сбежавшего кулака Клеменкова. Весной за счет помещичьей и кулацкой земли увеличили наделы земли крестьянам. Если раньше надел выделялся семье только на душу мужского пола, теперь выделили на всех членов семьи, включая детей и женщин. Конечно, после этого бедняки горой стояли за большевиков, а богатые, потерявшие землю и часть собственности, не хотели с этим мириться.

Весной в Оренбургских степях произошло восстание белоказаков, под руководством атамана Дутова. Дети кулаков по ночам тайно уходили к дутовцам.  У Дутова собралось значительное войско контрреволюционных сил и они без особого труда захватывали один за другим населенные пункты на юге Уфимской губернии, защищаемые такими же неокрепшими отрядами Красной гвардии, как и в Зиргане. К началу июня дутовцы стали появляться в пределах Мелеузовской и Зирганской волостей. 

В начале июня 30 человек добровольцев Зирганского отряда Красной гвардии выехали на подавление кулацкого мятежа под Чишмы, что привело к значительному ослаблению отряда.  Положение отряда, конечно, было известно местному кулачеству, а через них и дутовцам. В конце июня, когда в Зиргане почти не осталось вооруженных красногвардейцев, в село ворвались отряды Дутова и бежавшие к ним кулаки.

Дутовцы разгромили штаб Красной гвардии и волисполком. Штаб отстреливаясь, ушел за реку Белую в сторону Белорецка, где соединился с отрядом Каширина. Белые в Зиргане и соседних деревнях  вылавливали крестьян, уже запахавших кулацкие земли, особенно активистов. Арестовывали, зверски избивали, свозили в Зирган и бросали в кирпичный сарай, СТАРИННАЯ КАМЕННАЯ СТЕНА от которого сейчас и осталась на улице Мирсая Амира.

В первые же дни в застенок попали Николай Шкаликов, Игнатий Емантаев, Павел Горбунов, Николай Шалдабаев, Данил Романов, Ярмухамет Ибрагимов, Заният Абуков, Сибагат Макунев, Сайфулла Баязитов, Фадей Пучкин, Федор Сивов, Гафият Яппаров, Хабибулла Рахматуллин и многие другие. Здесь их истязали, били нагайками, розгами, шомполами.

После продолжительных истязаний многих обессилевших красногвардейцев под усиленным контролем отправляли в Стерлитамакскую тюрьму. 5 человек из них расстреляли и закопали в овраге на шестом километре Уфимского тракта. Некоторых через Уфу отправили в Иркутскую тюрьму, но по пути расстреляли.

Красногвардейцев Александра и Владимира Вдовиных жестоко избитых и изувеченных увезли в Мелеуз, где Александру отсекли голову, а Владимира отправили в Стерлитамак, где он позже был расстрелян. С братьями Вдовиными расправились за то, что их старший брат Никифор был командиром Зирганского отряда Красной гвардии и отступил со штабом в город Белорецк.  Он тоже впоследствии погиб.  В честь братьев улица Антоновка была названа Вдовинской и называлась она так, пока не была переименована в конце прошлого века в Интернациональную.

Не один раз я слышал от бабушек об истязании Шкаликова Николая. Может быть потому, что он жил в нашем конце и была еще жива его вдова, бабушка Пашура (Паша, видимо, но я буду называть ее так, как называли односельчане).  Я думаю, и другим было не легче, просто я знал только о нем.  На собрании односельчан в честь  Дня Победы, проводимом в сельском Дворце культуры в 2012 г., я хотел рассказать с трибуны о подвиге Шкаликова Николая  Владимировича уже в Отечественной войне, описание, которого я нашел, да начал с Гражданской, а продолжить не смог, предательский комок сдавил горло,  пришлось уйти с трибуны.

А было вот что.  Шкаликов был схвачен в числе первых, и брошен в этот кирпичный сарай. Здесь его секли так, что вбили всю рубашку в тело. Поскольку у белых еще не все было отлажено, его отпустили домой, возможно надеялись, что не выживет. Зная, что за ним снова придут, он ушел за Белую, где скрывался в уреме. Трудно себе представить, что он испытывал с такой спиной в лесу, в жару, с массой кровососущих насекомых над ним.  Его молодая жена Пашура кажую ночь топила баню, Николай приходил и она отпаривала спину и извлекала из тела куски рубашки. Со слезами вспоминала она, со слезами пересказывала эту историю моя бабушка. Спасла мужа молодая жена. Так ведь мало того, что с мужиками не по- человечески поступали эти нелюди. Видимо им захотелось большего. 

Штаб белогвардейцев размещался в доме Клеменкова, который уже сбежал. Офицерам захотелось попариться в бане. Дали задание посыльному          (зирганский человек был) привезти двух жен красногвардейцев.  Выбрали Пашуру и Агашу Платонову (ее муж тоже ушел добровольцем с красными). Приказали истопить баню.  Деревенские женщины чисты и наивны. Истопили, все вымыли, полы выскребли, сели и ждут дальнейших указаний. Спасибо, посыльный шепнул им,  что их ждет. Добротный двор огорожен забором. В воротах часовой, не уйдешь. Бросились бежать  через заднюю стену забора. Агаша была повыше и, видимо, шустрее, быстро перелезла, а Пашура, никак. Вернулась Агаша, перетащила и ее. Сбежали, потеряв ступни (обувь была такая) и в одних носках прибежали домой. Спрятались. Правда, больше за ними не приходили.

А избиения и пытки в этом сарае продолжались до осени. Руководил  этими издевательствами местный староста Кирька. Вероятно Кирилл или Кирьян, но не было о нем добрых воспоминаний у односельчан, так и остался он в их памяти и рассказах Кирькой.

Только в декабре 1918 года в село вошел Смоленский стрелковый полк и белые бежали через Мелеуз в сторону Оренбурга. Спрашивал я у деда: «Дед, почему все-таки народ пошел за красными, а не за белыми?».  Дед ответил просто: «А белые сами от себя народ оттолкнули своей жестокостью, издевательствами. Красные так не поступали».

В данной статье я использовал материалы «Летописи села Зирган», написанной в 1978 году комиссией в составе:

 П. Н. Суркиной, Т. М. Рябовой, Н.З. Банниковой, Н. А. Илистратовой,  М. А. Зюляркиной, Е. М. Шибаловой, И. С. Пескова, А. Х. Аитова, Т. Н. Вахитова, И. З. Рамеева, Ш. М. Магизова, З. Г. Аитова, С. Н. Замесина, К. Т. Писяева,  И. А. Бабикова, П. Е. Устинова.

 

 КАРАФИЛ

 

Во все времена среди людей, живущих по принципу «делай, как другие делают, как до меня делали» были личности, которых не устраивал такой подход к жизни. Была у них тяга к новому, было стремление что-то улучшить, изменить, устроить жизнь по-новому.

Был и среди моих предков такой человек. Вот только в детстве не уточнил у бабушки степень родства: был это прадед или прапрадед по бабушке, а теперь спросить уже не у кого. Жил в Зиргане крестьянин — хлебороб, как все работал, держал скотину, растил детей. Лишнего не пил, жену не бил, ел щи да кашу, пил чай с матрешкой, заваренный  в чугуне. С солнцем ложился, с солнцем вставал, а если для какой- нибудь работы дня не хватало, зажигал лучину и делал ее ночью. По воскресеньям регулярно ходил на базар, но денег с собой не брал – чтоб не израсходовать ненароком. В одно из воскресений прибегает он с базара, запыхавшись: «Бабы, дайте денег, на базаре самовар продают». Жена с понятием была, без лишних слов ассигновала мужа.

Вернулся с самоваром. Собралась вся семья и соседи сбежались. Молодые женщины сбегали к колодцу, принесли свежей воды. Не доверяя никому, дед лично заливает воду в трубу самовара – она, естественно, вытекает через нижние отверстия (поддувало). Бабка в панике и, не выбирая выражений: «Старый дурак! Худой купил! Неси обратно пока купец не уехал!»

Дед в панику не впадает, продолжает разбираться с этой сложной конструкцией, приговаривая: «Подождите, бабы. Не должно так быть, не должно!» Нашел крышку в самоваре, открыл, разобрался! Вот куда воду-то надо заливать!!!

Залили – не течет! Засыпали в трубу углей, лучинок, для розжига. Зажгли, Вскипятили. Заварили. Разлили по чашкам — аромат, вкуснотища, совсем не то, что чай из чугуна! Жить стало лучше и, кажется, даже сытнее.

Прогресс в Зирган шел семимильными шагами. Не прошло и года, опять прибегает мой предок с базара: «Бабы, дайте бутылку и деньги, карафил привезли». Деду доверие полное – без лишних разговоров нашли пустую бутылку, бабка достали из сундука деньги.

Принес бутылку керосина. Наученный горьким опытом, в этот раз он получил полный инструктаж у продавца, как им пользоваться.

Под руководством деда женщины из ниток скрутили тесьму, пропустили ее через пуговицу, опустили длинный конец тесьмы в бутылку, короткий подожгли — избу всю осияло! Не то, что с лучиной!

А главное, производительность труда при ткачестве холста в ночное время увеличилась в 2 раза!

 С лучиной ткать приходилось вдвоем. Одна женщина ткала, вторая меняла быстро сгорающие лучины и тушила их в лохани с водой. При наличии в семье третьей женщины, девушки или девочки,  нередко организовывалась круглосуточная работа. В этом случае, поочередно, одна из трех ткачих могла спать.

Мужчинам жить тоже стало легче — отпала необходимость заготавливать, щипать и сушить лучину. Жить стало совсем хорошо!

А еще потом, мой предок принес с базара лампу, затем стекло к этой лампе и, когда появлялись деньги для покупки карафила, этот верх цивилизации освещал избу почти как днем.

Иногда, задумываюсь, почему мне часто хочется сделать не так, как все люди делают, не так как было до меня? Хочется упростить, улучшить. Может до меня дошли гены того предка?  А может мое творчество вперед толкает главный двигатель прогресса, которого мне не занимать – моя ЛЕНЬ?

   

                                           

ВЗАИМОВЫРУЧКА ЗИРГАНСКИХ

МИР ТЕСЕН

 

Гражданская война.  Эскадрон белоказаков налетел на группу красных всадников. Сбили с коня комиссара (родом из Зиргана. Боюсь ошибиться с фамилией, но мне кажется, это был Чиряев Дмитрий), каждый из казаков проскакал над ним и рубанул шашкой. С 18 ранами комиссара подобрали санитары белых, поместили в санитарный поезд вместе с раненными белополяками и привезли в Польшу. Издевательств от раненых «попутчиков»  он натерпелся предостаточно.

В Польше его подлечили и в больничной одежде отпустили на все четыре стороны. Вышел он на крыльцо под навесом в чужой стране, незнакомом городе.  Куда идти?  Что делать?  Увидел — по улице идет человек. Подошел  человек ближе — узнали друг друга – оба из Зиргана.  Тот был в Польше  в плену, в работниках. Уже ориентировался в местных условиях.

Взял комиссара к себе, одел, накормил, пристроил в работники.  Вскоре объявили перемирие и они вместе добрались домой. Комиссар стал уважаемым человеком, работал на руководящих должностях, но человек, поддержавший его на чужбине всегда, в любое время, приходя к нему,  был самым желанным гостем.  В пятидесятых годах прошлого века в похоронах комиссара  участвовали все ученики школы. Я помню траурный митинг и слова о 18 ранах, а вот фамилию забыл.

Николай Никонорович Комогаев, рассказавший мне эту историю в начале  восьмидесятых годов прошлого века называл обоих, да не записал я во — время, а потом имена в памяти стерлись. Может кто-то знает, прошу сообщить

 Буду очень благодарен.

 

SP. Сегодня, 7 мая, 2019,  я получила письмо от Черяевой  Светланы Александровны, в котором она прислала фотографию Чиряева Дмитрия Федоровича. Спасибо Вам.

                         Чиряев Дмитрий Федорович

ЗЕМЛЯКИ

 

 1919 год. Красная Армия освободила Поволжье, Уфимскую губернию и Зирган, в том числе.  Белые отступают в Оренбург, Соль-Илецк, Уральск . Чапаевцы гонят их к Гурьеву. Всякой Армии нужно пополнение. Мобилизуют и Зирганских мужиков.

 28-летнего Комогаева Ивана призывают и зачисляют в 24 железную дивизию. Пополнение пешим порядком марширует в Оренбург и далее. Догнать чапаевцев оказалось нелегко. Пересадили на подводы. Доехали до  р. Донгуз.

Лошадей нужно кормить, а нечем.  Выяснили, что у местных казаков (они все воюют за белых) запасено сено в 30 верстах от станицы. Поехали, нашли, погрузили. Вспотели. Легли на мерзлое сено, приехали. Утром у Ивана температура.  Потеря сознания. Лазарет. Тиф.  Семь суток без сознания. Подлечили. Пополнение ушло вперед. Комиссовали. Отпустили домой. Дали на дорогу мешок испеченного хлеба.  Хлеб нести нет сил. Встретился Гилязетдин из Юлдашево. Крепкий, здоровый, голодный и без средств к существованию. Объединились, Гилязетдин нес хлеб, оба его ели. Дошли, спаслись. Остались друзьями до скончания века. Сын Гилязетдина  Расуль после семилетки в Юлдашево заканчивал среднюю школу в Зиргане и жил у Ивана. По окончании  Уфимского пединститута работал учителем в Юлдашево.

Летом 2012 г. я проехал в Юлдашево, надеясь навестить Расуля Гилязетдиновича. Не получилось. Опоздал. 

Может его потомки прочтут эту историю.

    

КАК ВЫЖИВАЛИ

 

Война. Великая отечественная. Мужики на фронте, в трудовых армиях. В Зиргане женщины да дети. Мальчишки — подростки работают вместо мужчин.   Пришла последняя военная зима. Холод. Дров нет. У Комогаевых бабушка Дуня, дочь — Анастасия Ивановна – учительница, я, да бычок – однолеток Лунек.    У Анисимовых – мать, да дети. Отец стар, да постоянно находится на колхозной пасеке, он там работает. Старшему из мальчиков Павлу лет 14-15.

Идея пришла, видимо, ему. Пришел к Комогаевым, предложил: «Баба Дуня, давайте, я обучу вашего бычка ходить в упряжке и буду возить дрова из леса. Один раз вам, один раз себе». Всех  устроило такое   решение. Хоть бычок и был очень строптивым, но обучили, приучили ходить в упряжке. Приспособили небольшие санки, согласно возраста бычка, и всю зиму  »Панька Сёматин’’  обеспечивал дровами две семьи.

Комогаевы всегда вспоминали эту зиму и спасителя Павла с особой благодарностью.

 

 

ГОЛОДНЫЕ  1921-1922 ГОДЫ 

МЫ НЕ ДУМАЛИ, ЧТО СУХАРИ ЗАКОНЧАТСЯ

 

Еще до уборки урожая 1921 года крестьяне поняли, что будет голод и надо экономить продукты прежних запасов. Семья Комогаевых всю осень собирала все кусочки хлеба еще остававшиеся после еды, сушили их и складывали в мешок. Мешок с сухарями положили в самое сухое в доме место – на печи под потолком на полку, оставив его как неприкосновенный запас на самое трудное время. 

Дети – Анюта — 9 лет и Настя — 7 лет спали, как и все крестьянские дети тех лет на печи. На голодный желудок быстро не уснешь, прокопали в мешке дырочку и по одному сухарику стали доставать из него.

Весной, когда в доме все было съедено, мать полезла на печь за сухарями – мешок был почти пуст.

Отец оттаскал дочек за косы и это был единственный случай его рукоприкладства  к дочерям за всю жизнь.  Уже в преклонном возрасте, вспоминая этот случай, сестры говорили: «Мы даже и подумать не могли, что сухари закончатся – брали же только по одному сухарику».

 А спасло семью другое несчастье – при первом весеннем выгоне скота на пастбище объелась корова, прирезали,  мясо засолили, завялили тем и прокормились.

 

СОБАЧЬЕ МЯСО

 

Голодный 1922 год.  Анюта и Настя прибежали домой в слезах: «Мама, мама, дядя Сергеев зарезал собаку, кровь собрал и пошел в дом жарить ее, а собака подпрыгивает и гавкает».  Бабушка Сергеевых наотрез отказалась есть собачье мясо – умерла, остальные выжили.

 

СУРКОВ СЪЕЛИ ВСЕХ

 

До 1921 года в Кара – горах водились сурки.   Весной 1922 года голодные  люди вышли на охоту. Ручьи талой воды направляли в норы. Выбегающих из нор сурков убивали и там же варили. После голодного 1922 года сурков в Кара-горах больше не видели, нет их там и теперь.                            

 

ТРАГЕДИЯ НА ХУТОРЕ

 

 В Тереклинских горах был хутор  Александровский в несколько домов. В одной семье  кончились продукты, дети стали пухнуть от голода.  Киргизов Федор забрался в погреб к соседу за картошкой, видимо сколько-то взял. Обнаружилось.  22 февраля 1922 г. пришли сосед Осип Сергеевич — (волостной староста с. Зирган) с нанятыми им людьми  и в доме закололи вилами  Федора (40 лет) и младшего брата Киргизова Романа (30 лет). Дочь Матрена была в это время в доме, все видела и рассказывала эту трагедию со слезами на глазах.  (Киргизова тетя Матя). (Дата смерти зафиксирована в архиве загса Мелеузовского района).

 ЖЕСТОКОСТЬ

Беспризорник – побирушка забрался в погреб. Поймали, жестоко избили, принесли во двор бывшего дома помещика Клименкова и бросили. Мальчик лежал без движения. Подошел волостной староста, проверил пульс. Сказал, что пульс еще бьется, взял камень и добил мальчишку.  Не оставил тот староста о себе добрых воспоминаний у односельчан

НОЖОМ НЕ ДЕРИСЬ

 

Недалеко от деревни Зирганка был хутор Мокрый Чикуль. Два брата – взрослые парни с этого хутора пришли в Зирган на базар. Что-то не поделили с кем-то из местных, завязалась потасовка. Народ спокойно наблюдал за этим не редким событием. На свою беду один из братьев вынул нож. Поднялась вся мужская половина базара. Братья бросились бежать, их догнали  одного в ближнем переулке, другого в следующем. Забили до смерти того, что нож достал, второй выжил.

Спрашиваю деда:

— Почему так жестоко?

— Так нож же достал. Ножом драться нельзя.

— Как же разрешалось драться?

— Дерись кулаком, можно колом, если выломаешь его из плетня.

— Так кол же не лучше ножа.

— Нет, колом сразу не убьешь.

— Чем же братьев убили?

— Так, кто чем, но без ножей.

 

ГОЛОД  1922 ГОДА

У меня, как и у всех людей два деда и две бабушки. По отцу:  дед Тихон,  ему в 1922 году 40 лет и бабушка Агриппина.  У них 3 сына: Иван — 19 лет, Андрей — 17 лет и Дмитрий — 6 лет — это  мой отец.

По   матери:  дед Иван в возрасте 30 лет и бабушка Евдокия-31 год. У них дочери: Анна-10 лет и Анастасия-8 лет, это моя мать. Абсолютно неурожайный 1921 год, а за ним смертельно голодный 1922 год.  Как выжить?

Бабушка Евдокия рассказывала:  «Я сама недоедала, и от детей приходилось скрывать, а при малейшей возможности подкладывала кусочки  Ване — верила, если Ваня выживет, мы все выживем, если он умрет — все умрем».   Выжили все.

Нет информации, как выживала семья отца, но первым умер дед Тихон 23 апреля 1922 года в возрасте  40 лет «от голода» — записано в архиве ЗАГСА.   Видимо отец пожертвовал собой, отдал все детям и жене.  Дети и мать пережили голодные годы, но после голодного 1922 года пришли: тиф в 1922 г., холера в 1923 г., «лихорадка» (видимо  грипп «испанка») в 1923 — 1924 гг.       

Бабушка  Агриппина умерла от одной из этих болезней. В архиве ЗАГСА нет записи о ее смерти. Писари тоже умирали. Иногда кто-то почти грамотный записывал десяток фамилий умерших, без имен и отчеств, видимо самодельными чернилами, которые теперь в большинстве своем нечитаемы.

Старший брат остался растить младшего, а  средний был вынужден уйти в сторону Оренбурга в надежде найти работу и прокормиться. Пропал без вести, видимо одна из болезней или голод погубили его.

Старший сын и младший (мой отец) выжили (к сожалению, только до Великой Отечественной войны, но это другая история).

Не приведи Господь, как говорят, попасть в такую ситуацию, но если бы привелось, как бы поступили Вы, как бы поступил Я? Как поступит МАТЬ? Как поступит ОТЕЦ? И КАК ПРАВИЛЬНО ПОСТУПИТЬ ??? Кого кормить первым? Кем жертвовать, когда еды на всех не хватает? Кого спасать в первую очередь?    

У МЕНЯ НЕТ ОТВЕТА…

 

ДЕНЬ ПОБЕДЫ В ЗИРГАНЕ

 

1945 год, 9 мая.   Радостная весть о Победе и окончании войны облетела всех мгновенно. Люди криками «Победа!, Победа! » оповещали друг друга.

 В селе в основном оставались женщины — солдатки, а из мужчин: старики, демобилизованные раненные, да парнишки — подростки.

 Многострадальные солдатки южного конца Зиргана «Нуйка» решили отметить такой долгожданный и радостный день.  « Пир» договорились устроить у Сергеевой  Анфисы  

 Тут не до деликатесов, каждая принесла, что можно было найти съедобного в доме и накрыли общий стол. Для такого случая нашлось и спиртное, да много ли его надо для голодных изработавшихся женщин. Нашелся и гармонист — молоденький парнишка  Федя (Федор Ефимович Сергеев).

 Посидев за столом, перешли к песням и пляскам под гармошку. Федя старался во — всю. Радости не было предела.

 Вдовы, получившие «похоронки»,  радовались сквозь слезы.  Уединялись, во дворе, чтоб не омрачать общего праздника, и давали волю слезам.

 Как потом рассказывали, больше всех радовалась и веселилась Анюта (Анна Шкаликова). Она недавно получила письмо с фронта. Обнимала подруг и говорила: «Какая же я счастливая — мой  Паня (Шкаликов Павел Григорьевич)  живой. Война закончилась, значит скоро придет домой».

Праздник приближался к концу.  Вспомнили, что не угостили гармониста.  

На столе спиртного уже не осталось. Анюта пошла в чулан (теперь это называется кухней), поискав там, нашла не полную бутылку, стоявшую на подоконнике. Налила из нее в рюмку и поднесла гармонисту. Парнишка, видимо, был хорошо воспитан и пить наотрез отказался.

 Анюта со словами: «Ну, раз ты не хочешь, тогда я выпью», опрокинула рюмку в рот. Поняла, что это не водка сразу — обожгло во рту и пищевод.

 Оказалось, что в бутылке была каустическая сода, которую в Зиргане  называли «мыльной содой» и использовали для изготовления мыла в домашних условиях, поскольку мыла в продаже во время войны практически не было. Пытались отпоить молоком, помогало мало.

 После отправили  в Ишимбай, в больницу. Говорили, что там  дважды проводили чистку, но вылечить не удалось. Умерла.

 А Паня с фронта вернулся как в той песне: «Хотел я выпить за здоровье, а пить пришлось за упокой».  Да и он недолго прожил. Изранен и простужен был.

 Хорошие были люди.

  

 ПЛАСТУН

Лето 1964 года. Крым, Евпатория. 19 лет назад закончилась Великая Отечественная война. Я в Евпатории залечиваю шрамы от ожогов, полученных при аварии на химическом предприятии. Вечером взял билеты в кино. В ожидании сеанса прогуливаюсь по площади перед кинотеатром. Десятка два прилично одетых людей тоже ждут. Неожиданно один мужчина, крикнув что-то, упал на асфальт и очень быстро пополз.  Обомлев, все молча наблюдали. Первыми опомнились пожилые мужчины, догнали его, подняли и привели в чувство.

Он молча встал и удалился по аллее. Чуть позже до меня «дошло» — «замкнуло» что-то в голове у бывшего фронтовика — контузия или пережитые стрессы в очередной раз ворвались в жизнь солдата.

А в памяти моей картина сохранилась до сих пор: ползет солдат, всем телом изгибаясь, одновременно выбрасывая вперед ногу и руку с одной стороны и, едва они касались земли, вперед уходили рука и нога другой стороны, отмеривая каждым своим движением не менее метра земли. Лежал он абсолютно плоско, ни одна часть его стройного тела не поднималась над этой плоскостью.

Не привелось мне в армии служить, но ни до того, ни после, ни в кино, ни на занятиях по военному делу, не видел я больше такого пластуна.

Кто тот герой? – Наверняка разведчик. Что вынести ему пришлось и сколько проползти за долгие войны четыре года?   

А сколько он еще прополз после нее, проклятой?