100 долгих лет деда Семена

Кураева, О. 100 долгих лет деда Семена / О. Кураева. – Текст : непосредственный

// Путь Октября. – 1994. – 5 марта. – С. 2.

   Семену Федоровичу Балянову днях исполнилось 100 лет. Собралась вся родня: дети, внуки, правнуки. Отметили юбилей за семейным столом.

   Дед Семен позволил себе в этот день три рюмочки — обычно он ограни­чивается двумя, употребляя только по большим праздникам, — и запел: «На Муромской дорожке стояли три сосны…». Чем удивил своих близких, пом­нящих его человеком, всег­да молчаливым до край­ности.

   Вторая жена Семена Фе­доровича шутница была, царствие ей небесное (обо­их своих хозяек, с которыми в мире и согласим прожил по 30-40 лет, дед схоронил). Бывало, расска­зывала уже взрослым де­тям:

   — Сидим, молчим. Я мол­чу, он молчит. Я возьму да закричу: разбой! «Ты что, — говорит, — с ума сошла?». Да ведь так. отвечаю, онеметь можно.

   Лягут спать. Дед только головой до подушки — ус­нул. Он и сейчас спит хо­рошо, засыпает сразу. А жена мается бессонницей. С боку на бок ворочается. Толкнет его с досадой:

   — Что ж ты спишь-то так? Ведь перед сном лю­ди думают, говорят о чем-нибудь.

   — Что думать? — у немногословного деда каж­дая фраза звучала и зву­чит значительно. — Раз лег —  спать надо. Нечего думать. Никто не знает, что завтра будет.

   Дети и внуки Семена Федоровича считают, что секрет его долголетия имен­но в спокойствии. Никто из них, а детям по 79-75 лет, не помнит, чтобы хоть раз за всю жизнь ус­лышал от него грубое сло­во или крик.

   — Мама, бывало, руга­ет нас, детей, за озорство, — вспоминает дочь, Анна Семеновна, — а он никог­да не крикнет. Первая жена, мать его шестерых детей, из кото­рых в живых сейчас трое, перед смертью пять лет болела, а последние полгода совсем обезножена. Ни разу не попрекнул ее дед, не укорил, что в де­ревне, где каждая пара рук на счету, весь дом — на нем.

   Напротив, каких толь­ко врачей и знахарей не возил, чем не лечил,

   — Мама оказала кто-то: «Если б выздороветь, ноги б ему мыла», — вспоми­нает Анна Семеновна.

   Трое детей Семена Федоровича получили образование: высшее и средне­-специальное. По тем вре­менам для деревенских ре­бят это равнялось почти чуду.

   — Всем нам отец, чем мог, помогал, — говорит старший сын, Петр Семенович, пол-века проработавший врачом в Санкт-Пе­тербурге. — А главное: не препятствовал, если кто-то хотел учиться, чего-то до­биться в жизни.

   Хотя не так-то легко, наверное, отпустить в мир трех сыновей, взвалив на себя весь деревенский труд.

   Почти всю свою сотню лет: с детства до глубо­кой старости, — Семен Фе­дорович Балянов провел в трудах. 87 лет прожил без­выездно в родной деревне Нижний Алаштан Федоров­ского района. Пять братьев Баляновых во главе с от­цом испокон века плотнича­ли и колесничали. Было раньше такое ремесло в деревне: тачали деревян­ные колеса для телег, са­ми телеги, сани. Семен Фе­дорович слыл мастером своего дела. Работал и на колхозных полях.

   — Всякую работу делал, — говорит дед Семен. — И постройки ставил, и хлеб сеял. Работаешь, а сам не знаешь, будет им к осени хоть килограмм зерна на трудодень. Денег и вовсе не платили.

   Анна Семеновна расска­зывает про жестокие  годы продразверсток и коллек­тивизации:

   — Отбирали все, под­чистую. Как-то отец поехал свой хлеб сдавать, а к нам опять отряд: еще давайте зерна. Все выгребли. В ам­баре зернышки с пола сме­ли. Мы сидим, дети, как волчата воем. Отец вернул­ся: «Что ж», — говорит, — ребята, хлеб забрали. Делать нечего, пойдем в кол­хоз». А в колхоз зашли: и лошадь, и корову, и теле­гу, и упряжь — все отдали о общий двор.

   Становясь взрослыми. Дети вырывались в города, увидеть хоть краешек более-менее сытой и спокойной жизни. А родители так и жили, терпеливо перенося тяготы, понимая, что в возрасте предпенсионеров и пенсионеров менять что-либо поздно. Только после смерти второй жены, в 87 лет, переехал дед из Алаштана в город, к детям. А до тех пор сам и сено косил, и заготавли­вал дрова.

   Дочь вспоминает:

   — Приехала к ним — от­ца дома нет. «Мам, где папа?». «Пошел, — говорит, — в лес, дрова заготавливать. Взял топор и пилу. Жду, волнуюсь — один ведь».

   На 80-м году жизни ко­лол Семен Федорович дрова, когда началась гроза и молния ударила в близ­стоящий тополь. Очнулся дед в сарае, не зная, как туда попал. С тех пор стал плохо слышать, сейчас почти совсем глухой.

   И это, пожалуй, единственный его недуг, не считая сломанной еще в юно­сти ноги, из-за которой дед не призывался в ар­мию и не воевал (а войны унесли трех его братьев и сына), да вырезанного аппендицита.

   Выглядит он и сейчас неплохо. Возраст выдает только старческая сухость – худоба, да взгляд, иногда такой далекий, отстранен­ный. На улицу он выходит, правда, лишь летом — у дочери в саду, в частном доме. А живет сейчас с сы­ном, Петром Семеновичем, которому 79 лет, недавно родственники перевезли его из Санкт-Петербурга в Мелеуз. Старость, одиночество — надо, чтобы были близкие рядом. Дочь, 75-летняя Анна Семеновна, живет рядом. А еще один сын, Василий, в Кумертау. Он самый молодой — с 1926 года. Ушел на пенсию главбухом треста.

   В Стерлитамаке доживает свой век сестра деда Се­мена, Екатерина. У нее — девять детей, все, кроме одного, живы. А внуков — 33 человека. Самой тете Кате — 90 лет. У Семена Федоровича потомство меньше. Из шестерых де­тей трое остались живы. Семь внуков, 11 правнуков.

   Дед жалуется только на память:

   — Бывает, все помню – всю жизнь свою, а быва­ет, покушаю, встану из-за стола и забуду, что мы ели.

   Он с увлечением смотрит телевизор, особенно разные политические события, при своей немногословности прибегая к единственному комментарию: «О! О, что делают!».

   Всю жизнь он верил в Бога.

   — Всегда при мне. Ни­когда не снимал, — прижимает к груди ладонь на том месте, где крестик. Не забывает помолиться, садясь за стол и вставая, и ложась вечером в пос­тель.

   Долгую жизнь отмерил ему Господь. Кто знает, чем он при этом руководству­ется, как помечает нас: о том нам не сообщается. Но, без сомнения, Семену Фе­доровичу повезло: долгие свои 100 лет он заканчивает в тепле, уюте, среди близких людей, всегда го­товых прийти на помощь, испытывающих удовольст­вие, что отмечают деду та­кой редкий юбилей. Ста­рость его не омрачена горем и одиночеством. И правнучка Анечка, садясь рядом с ним, шепчет мне потихоньку:

   — Смотрите, это хозяин дома сидит.

О. Кураева.

На снимке: Семен Федо­рович Балянов с правнучкой Аней.

Фото В. Ермакова.