12 стульям – 50 лет  

В Харькове на платформе железнодорожного вокзала стоит памятник отцу Федору.

Плутоватый батюшка — вылитый Пуговкин из комедии Гайдая.

 

 

Бендером чуть не стал Высоцкий

   Первая экранизация романа Ильфа и Петрова вышла на экраны в разгар «золотого десятилетия Гайдая» — так окрестили период с 1965 по 1975 год. В конце шестидесятых режиссер поставил крест на троице Вицин-Моргунов-Никулин и приступил к поискам положительного героя. На смену отвязным Трусу, Балбесу и Бывалому пришли комсомолец Шурик и сознательный Семен Семеныч Горбунков. А после «Бриллиантовой» Гайдай взялся за Остапа Бендера.

   — Леонид Иович очень любил «Двенадцать стульев» и всегда хотел экранизировать роман, — рассказала «Собеседнику» актриса и вдова режис­сера Нина Гребешкова. — Чи­новники долго противились этому — в книге усмотрели «поверхностное освещение советской действительности». В конце концов экранизацию разрешили Георгию Данелии, который уступил ее Лене.

   Известный писатель-сатирик Владлен Бахнов и Леонид Гайдай написали сценарий. В павильонах «Мосфильма» уже строили декорации, съемочная группа колесила по стране и плавала на корабле по Волге, выбирая натуру, а имя актера, которому суждено было воплотить Бендера на экране, все еще оставалось неизвестным. Кинопробы прошли добрая сотня звезд. На роль великого комбинатора претендовали Евстигнеев, Михалков, Басов, Высоцкий, Мишулин, Мкртчян, Борисов, Баталов, Козаков, Гафт. По мнению Владлена Бахнова, лучшим был Козаков, но режиссера смутил недобрый, по его выражению, взгляд актера. В конце концов утвердили Александра Белявского. Но тарелка, в первый съемочный день брошенная ассистентом на пол, не разбилась — для киношников нет приметы хуже. И дурные предчувствия сбылись. Первые кадры с Белявским Гайдай забраковал, и поиски центрального персонажа возобновились. Следующим был Высоцкий. Режиссер уже готов был утвер­дить его, но потенциальный Бендер запил. И тогда вспомнили про 44-летнего Арчила Гомиашвили, случайно найденного на гастролях. Ему не нужно было вживаться в образ — уроженец Грузии выступал со спектаклем по «Золотому теленку», где играл Бендера, Фунта и даже Зоею. Это и решило дело.

   Сам Гомиашвили даже не надеялся получить роль. «Я ведь лысый с девятнадцати лет», — сетовал он позже. Представитель Минкульта, увидев очередного великого комбинатора на съемочной площадке, поинтересовался, почему роль Оста­па играет грузин. Объяснили: Бендар — сын турецкоподданного, а его мать кормилась нетрудовыми доходами. «Значит, была проституткой», — резю­мировал чиновник.

   Юрий Никулин очень хо­тел сыграть Кису Воробьянинова, но режиссер уже дал слово Сергею Филиппову. Таким образом, народным любим­цам — Никулину, Вицину и Крамарову достались второстепенные роли, главную же получил неизвестный массо­вому зрителю актер. «При виде Гомиашвили на экране все единодушно сказали: «Он!» — вспоминал художник фильма Евгений Куманьков.

 

Крачковская падала вниз головой, а Пуговкин заработал радикулит

   «Стулья» стали «визитной карточкой» для Натальи Крачковской и Игоря Ясуловича, сыгравшего инженера Щукина, «Мечту поэта» Крачковскую на съемочную площадку привел ее муж — звукооператор, кото­рый работал вместе с Гайдаем. В то время она еще училась во ВГИКе. Предложение играть Грицацуеву — «женщину необъятных размеров с арбуз­ными грудями» — поначалу смутило Крачковскую, но же­лание работать с Гайдаем все же победило.

   Самой сложной и опасной для актрисы оказалась погоня за Бендером по шатким лест­ницам редакции, построенной в павильонах «Мосфильма».

   Когда я выбежала из тени на свет, Гомиашвили меня буквально спас, схватив за руку, — рассказала нам Крачковская. — Я носилась по лестницам ровно две недели. Меня предупредили, что сце­на с беготней опасна, но дублершу похожей комплекции найти было сложно. Потом мне пришлось лететь вниз го­ловой на крошечный матрас. «Голова поместится — осталь­ное нас не волнует!» — предуп­редил режиссер. Я прыгаю, спрашиваю: получилось? Гово­рят: получилось, только у нас камеру заело. Надо переснять.

   Затем Крачковской пришлось сидеть на перилах, болтая ногами и приговаривая: «Суслик! Петушок мой!», в то время как ей на ноги падал «мостик» с чугунной рейкой.

   — Леонид Иович не был тираном, но один-единственный эпизод мог снимать долго и кропотливо, терпеливо объясняя актеру, что от него требуется, — продолжает актриса. — После выхода фильма в одной рецензии написали о «блестящем исполнении мадам Грицацуевой Нонной Мордюковой». Считаю, после «Двенадцати стульев» я стала актрисой Гайдая.

   Благополучно уцелевшая после акробатических трюков Крачковская снялась в его сле­дующих комедиях — «Иван Васильевич меняет профес­сию» и «Не может быть!»

   Актером знаменитого ко­медиографа считает себя и Михаил Пуговкин. На роль отца Федора его утвердили сразу. Но, будучи верующим человеком, играть священнос­лужителя актер опасался. Тог­да он пошел к своей мудрой маме и спросил, не грешно ли играть батюшку, который ищет бриллианты. На что она ответила: «Перекрестись и иг­рай!» Кстати, ряса и крест отца Федора были взяты в церкви напрокат.

   Рубка гарнитура генераль­ши Поповой стоила Пуговкину здоровья. Чтобы снять эту сцену, киношники целый ме­сяц ждали шторма. И когда волны наконец разбушевались, актер в тоненькой рубашечке принялся яростно ломать мебель. Снимали с утра до вече­ра — новенькое дерево с тру­дом поддавалось топору. Пос­ле работы Пуговкин сел играть с коллегами в карты. А вот встать уже не смог — прихва­тил жестокий радикулит. Гомиашвили повезло больше — ему пришлось лишь вспары­вать обшивку, а не ломать де­рево. На Кавказе туристам до сих пор показывают скалу, на которой сидел отец Федор.

   Игорь Ясулович полдня провел совершенно голым, если не считать хлопьев мыль­ной пены, которой щедро покрыли его тело. До «Стульев» Ясулович работал с Гайдаем в «Бриллиантовой руке».

   — Режиссер позвонил мне и предложил роль мужа! Эллочки-людоедки, — рассказывает Игорь Николаевич. — Инженер Щукин — хрестоматийный персонаж, и, видимо, Гайдаю требовался худосоч­ный актер, так он вызывал| больше сочувствия у зрителей. Сцену с затоплением снима­ли весь день — сначала на ле­стнице в старом корпусе «Мосфильма», затем в павиль­оне, где была построена квар­тира Щукиных. К счастью, стояла жара, светили софиты, и я не простудился.

   Актеры из кожи вон лез­ли, но Гайдай заводил их фра­зой: «Все это, конечно, хоро­шо, но не смешно». В «Две­надцати стульях» Гайдай в первый и последний раз по­явился на экране, сыграв Ко­робейникова. А в сцене свадь­бы мадам Грицацуевой и Ос­тапа режиссер капал пипеткой воду в рюмку. На экране же это выглядело, будто счастли­вая вдовушка роняет крупные слезы во время застолья.

   Когда Гайдай завершал картину, бухгалтерия «Мосфильма» насчитывала ему ог­ромные суммы за перерасход пленки — режиссер не жалел ничего на проработку каждого кадра. Все затраты оправда­лись и в случае с «Двенадца­тью стульями» — в 1971 году комедию посмотрели почти 40 миллионов зрителей.

   Арчил Гомиашвили, сыг­равший Бендера в фильме Гайдая, ныне — преуспевающий бизнесмен, владелец клуба и ре­сторана «Золотой Остап». Название точное — после филь­ма актер не только прилично заработал, но и перебрался в бывшую квартиру дочери Ста­лина Светланы Аллилуевой в «доме на набережной». У обая­тельного «сына турецкоподданного» и Арчила Гомиашвили не­мало общего. Например, в юно­сти актер был хулиганом и имел неприятности с законом.

   — Когда фильм озвучива­ли, я серьезно заболел, слег с высокой температурой. Сроки под­жимали, и Гайдай пригласил вместо меня Юрия Саранцева. В итоге огромный кусок фильма — шахматный турнир в Нью-Васюках идет с чужим голосом. Озву­чили они его за сутки, но резуль­тат! Я был страшно возмущен, когда это увидел.

   Во время съемок вам было 44 года, а Бендеру по тексту — всего 28. Гайдая не смутил ваш возраст?

   — Но вас он не смутил, когда вы фильм смотрели? Я ведь и сейчас не выгляжу на 75, правда? А тогда подо мной земля поднималась! Я чувствовал себя молодым, тем более что незадолго до «Двенадцати стульев» женился на девушке, которая была младше меня на 24 года.

   — А это правда, что Белявского сняли с роли из-за приметы?

   — Белявский оказался в тени Сергея Филиппова. Тот играл так ярко и рельефно, что главным в картине стал Киса, а не Бендер. К тому же Филиппов был прекрасным актером со сложным характером. А я сразу нашел с ним общий язык. За время съемок Филиппов ни разу не притронулся к спиртному, хотя был пьющим человеком.

   — Говорят, что на личность Бендера у вас с Гайдаем были совершенно разные взгляды?

   — Да. Я хотел играть его совсем иначе. Ведь он вовсе не легкомысленный и пустой человек. Это Бендер способен остановить поток машин, чтобы дети могли перейти дорогу — как в «Золотом теленке». Он на три головы выше Кисы Воро  бьянинова. Ведь Остап мог избавиться от напарника, узнав про бриллианты, но не сделал этого. Я пытался показать глубину моего персонажа в сцене, где герои сидят в лодке и Остап говорит Воробьянинову: «Киса, мы одни, никто нас не     любит». Но после проникновенного монолога опускаю руку в воду, меня кусает рак – и зритель снова смеется. На та­йком решении настоял Гайдай.

   Режиссер не дал мне выявить лучшие качества Бендера. Когда я увидел фильм, он мне не    понравился. Я честно сказал Гайдаю: «Если б знал, что ты сделаешь такое говно, не стал бы у тебя сниматься». Правда, он мне тут же ответил: «Если б знал, что ты говно артист, я бы тебя не пригласил».

   Конечно, шлейф этого фильма тянется за мной до сих пор. Был прекрасный актер — Борис Бабочкин. Вы, конечно, в театре его не видели, а я по­мню. Но народ знает его толь­ко как Чапаева. Более того, если я встречу на улице настоящего Василия Ивановича, его не уз­наю, потому что для меня Ча­паев — это Бабочкин. То же са­мое произошло и со мной.

— Что общего между вами и Бендером?

— Вы лучше спросите, в чем разница! Я — трудяга, и все, что имею — только моя заслуга. Аферистом, в отличие от Бендера, никогда не был.

   …Гомиашвили и Гайдай все же помирились, хотя боль­ше никогда не работали вмес­те. Внешне благополучный Гомиашвили считает, что его творческая жизнь в столице не сложилась. Он много играл в театрах Тбилиси, Еревана, ра­ботал в Ленкоме, сыграл Брош­ку в «Казаках», Сталина в ки­ноэпопее «Война» и фильме «Сталинград», но для зрителей навсегда остался беззаботным молодым Бендером в белой фуражке и клетчатом пиджаке.

Надежда Келлер.

 

Цитатник

А 100 рублей не могут спас­ти отца русской демократии?

Ближе к телу, как говорил Мопассан.

Ваше политическое кредо? — Всегда!

И дикий же народ… Да. Дети гор.

Киса! Я давно хотел вас спрость как художник худож­ника: вы рисовать умеете?

Мсье, же не манж па сис жур.

 

 

Прототип Бендера умер в 1979-м

   Прототипом великого ком­бинатора называют Осина Беньяминовича Шора. Он родился в Одессе в 1899 году (день рождения Бендера — 25 июля 1900 года). В 16 лет Шор поступил в Политехнический институт в Петрограде, но вскоре вернулся в Одессу. До родного города сту­дент добирался два года, по до­роге попадая в различные проис­шествия. Вернувшись, Осип хо­рошо изучил уголовный мир Одессы, устроился на работу в угро и подружился с Ильфом и Петровым. Карьера одесского опера закончилась, когда банди­ты зверски убили его брата. Дальнейшая жизнь прототипа Бендера была ничем не примеча­тельна. В 1979 году он скончал­ся от рака. В книгу вошло не­сколько событий из жизни Шора — о пожарном инспекторе, ху­дожнике на пароходе и женитьбе на толстой вдове. Правда, Шор прожил с ней целых два месяца — пока у нее не кончились меш­ки с мукой. Ему также приписы­вают слова: «У меня с советской властью возникли серьезные раз­ногласия — она хочет строить со­циализм, а я не хочу».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *