На бессмертном творении Ильфа и Петрова цензоры кормили семьи почти десять лет. Теряя куски, а то и целые главы, похождения великого комбинатора худели с каждым годом. Пропадали герои, прототипы и просто сценки из жизни, которые вымарывались из текста подчас рукой самих авторов. Пролетарская сознательность и политкорректность – персональная сцилла и харибда Ильфа и Петрова. Шаг влево или вправо – это побег из тесных объятий соцреализма. Вот и суровому потомку янычар так и не удалось убежать из великой страны на теплые берега Рио- де-Жанейро. Ау, белый пароход, где ты? А может быть, все было иначе?
Побитый и истерзанный Остап обратил свой взор на голую плавню и вздрогнул. Несколько черных точек, похожих на жирных мух, показалось на горизонте. В таком виде сдаваться родным пограничникам было смерти подобно. Бендер встряхнулся, как побитый пес, и нырнул в белесый туман, зажав в руке последний трофей – орден Золотого руна. Через несколько часов жители румынской деревушки сняли со льдины неизвестного. Им был великий комбинатор, его с трудом отодрали от льдины, к которой несчастный основательно примерз. Извлечь же массивную медаль из закоченевших рук удалось много позже. Сердобольными аборигенами незнакомец был помещен в местную богадельню, где трое суток не приходил в сознание, пугая обитателей непонятными криками, порой переходящими в связную речь. Бендер в бреду просил носки у Зоси, проклинал офицера с собачьим воротником и убеждал Балаганова есть больше бананов. Его стенаний никто не понимал, так как бредил он по-русски. Мадам Попеску, назначенная господином полицейским смотреть за больным, то и дело осеняла себя крестным знамением.
Пробуждение Остапа было тяжелым. В памяти осталась лишь большая трещина в непрочном весеннем днестровском льду и обжигающий холод воды, в которую потомок янычар погрузился с головой. Как он выбрался на льдину, Остап уже не помнил.
Великий комбинатор, увидев больничную кровать и милую старушку, что- то лепечущую по-румынски, понял: побег все же удался. Он таки покинул великую родину, правда, без денег и документов. Вспомнив о битве с румынскими офицерами, Бендер скривился. Потерянный миллион жег душу, перебивая боль, терзавшую его бренное тело.
Не будем описывать неделю, которую провел бывший одинокий миллионер в богадельне. Постоянная изжога, мучившая его от нехитрой пищи, оптимизма ему не прибавляла. Но когда в чужом сюртуке, темной паре и ботинках на босу ногу Бендер вышел за ворота богадельни, он понял, что судьба дает ему еще один шанс. «Вышедший в мир без носков, без них и вернется». – Посетившая его мысль была утешительна. Его ждала дорога за океан.
Далее путь великого комбинатора теряется на просторах Европы. Известно только, что человек восточной наружности был замечен у ворот местной латифундии, которую он покидал в большой спешке. Поговаривают, что молодая жена полковника Ионеску заламывала руки при расставании. Прибывший часом позже полковник сначала расстрелял из револьвера семейный портрет в полный рост, висящий в главной зале поместья. А потом изрубил в куски именным палашом будуар своей дрожащей половины. Но молодая жена так и не призналась, куда исчезли из сейфа в кабинете фамильные драгоценности. В тридцать втором в одной мюнхенской пивной некий Адольф Шикльгрубер был приятно удивлен, столкнувшись за столиком с поклонником своей живописи. Арийская внешность собеседника располагала к себе. К тому же потомок визирей из Стамбула Остап-Сулейман Бендер был вхож к самому канцлеру, являясь его помощником по делам Востока. После нескольких галлонов пива стороны сошлись на том, что 10 тысяч марок – приемлемая цена за протекцию Шикльгруберу в рейхстаге и безоблачное будущее национал-социалистической партии. Выяснив через месяц, что канцлер никогда не водил дружбы с турками, будущий фюрер изменил планы.
А суровый потомок янычар в это время кормил с руки чаек, бросая ленивые взоры на просторы Атлантики. Круизный лайнер «Луизитания» нес его к берегам Бразилии. К слову, большинство пассажиров к концу этого рейса были весьма удручены и стеснены в средствах. По кораблю прокатился вал безумства. Три наперстка с шариком выкачали из карманов круизеров почти всю наличность. Виновник помешательства Бертран Максимильян Бендере, в отличие от большинства, чувствовал себя гораздо уверенней. «Это вам не в покер играть, быстрее и надежнее», – думал он, ступая на расплавленный асфальт Рио-Прето. Перед ним белел в лучах заката белоснежный Рио.
На этом позвольте закончить. Ну, не описывать же, право, модный салон туземной мебели в Рио-де-Жанейро под непонятным названием «Рога и копыта». Или нефтяной и иные бумы, потрясшие доселе дикие пампасы и дельту Амазонки, случившиеся аккурат, когда хозяин салона лично сплавлял древесину по великой реке. Среди местных индейцев до сих пор ходит легенда о добром духе-бее, видевшем льды и первым принесшем в джунгли велосипед. Так с маленького салона по продаже кушеток и стульев начала умирать великая первобытная культура и вырубаться сельва. Кислорода на планете стало куда меньше.
Павел Папашин.