На роль Остапа Бендера и кандидатом в члены КПСС Арчила Гомиашвили утвердили одновременно.
Тридцать лет назад на экраны вышел фильм Леонида Гайдая «Двенадцать стульев», в котором Великого комбинатора сыграл Арчил Гомиашвили. И если считается, что созданные образы так или иначе нередко отражаются на судьбе самого актера, то Остап Бендер может быть «спокоен»: к его длинному имени Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер прибавилась еще пара: Арчил Гомиашвили.
– После выхода картины я словно растворился в своем экранном герое, – вспоминает Арчил Михайлович. – Как когда-то Борис Бабочкин, сыграв Чапаева, так и остался в памяти народа Чапаем, так и я вот уже тридцать лет «товарищ Бендер» со всеми вытекающими отсюда последствиями. О грустных не будем, а несколько курьезных расскажу. Я был помешан на хороших машинах, часто их менял. А поскольку я невольно стал как бы двойником Бендера, то наши деятели с Лубянки и Петровки меня вниманием не обходили. Так вот, после каждой купленной меня тут же приглашали «на беседу». До того надоели, что, как только покупал новое авто, сам звонил и просил встретиться «для дачи показаний».
А вот партийные и хозяйственные работники Остапа любили. Был к нему неравнодушен и председатель Мосгорисполкома Промыслов. Увидит меня, без объятий и поцелуев не обходится: «Товарищи, вот он, живой Остап Бендер!» Один из первых «мерседесов» в Москве мне дали именно по указанию Промыслова. И квартиру в том самом Доме на Набережной, некогда принадлежавшую дочери Сталина Светлане Аллилуевой, тоже получил по его распоряжению. Я ни в чем не нуждался, но при мысли, какой переполох поднимется на Петровке и Лубянке, узнай они, что «мерседес» мой – из гаража Управления дипломатического корпуса, а квартира – из закромов хозяйственного Управления Совмина СССР, к которым я никакого отношения не имел, во мне все начинало петь: ну, ребята, «копайте, копайте».
Хорошие, веселые были времена: скучать не давали. Даже в партию приняли за один день! Решили назначить меня художественным руководителем и директором Тбилисского театра имени Грибоедова. Великолепный театр, в свое время его возглавлял Константин Шах- Азизов. И хотя он пришел из ОГПУ, но коллектив собрал талантливый: его учениками были Товстоногов, Ефремов…
В общем, вечером, накануне моего утверждения, захожу в ЦК КП Грузии к своему другу, завотделом агитации и пропаганды. Сидим, треплемся, и он вдруг спрашивает у меня: «С какого года ты член партии?». «Ни с какого, – отвечаю ему, я – беспартийный». Тот пошел пятнами: «Слушай, как беспартийный?! Хозяин театра – это же номенклатура ЦК! Почему не сказал, что ты не член?!» «Меня что, спрашивали?» – говорю, а он уже из кабинета выскочил как ошпаренный. И – к секретарю ЦК Давиду Стуруа. Ну у Дэви с юмором было все в порядке, единственное, о чем сожалел, так это о том, что моя беспартийность обнаружилась не на бюро ЦК: «Вот был бы цирк», – хохотал он. Словом, на следующий день мне вручили кандидатский билет, а еще через день я неожиданно вылетел в Москву и в аэропорту Внуково столкнулся с Стуруа. Узнав, что собираюсь сниматься в кино, он рассмеялся: «Напрасно тебя в партию приняли, хотя тебя, как коммуниста, теперь точно должны утвердить на роль Бендера…». Так совпало, что на роль Остапа Бендера и кандидатом в члены КПСС меня утвердили одновременно.
– Как вы оказались на съемочной площадке у Гайдая?
– Остапом я увлекся еще задолго до работы с Гайдаем. С Юрием Петровичем Любимовым мы написали и поставили мюзикл «Золотой теленок», где все роли – Остапа, Балаганова, Паниковского, Фунта и даже Зосю – играл я. Этот сценарий я принес Марку Захарову, на что он сказал: «Юмор Ильфа и Петрова меня не греет». А потом оказалось, что он втайне снимает «Двенадцать стульев». Я же успешно гастролировал с мюзиклом не только по Союзу, но и за рубежом. И вот во время выступления в Горьком сюда приехала в поисках натуры съемочная группа фильма «12 стульев». Увидев мои афиши в городе, ребята решили посмотреть, что это за «гацошка» выступает в роли Остапа. Посмотрели – и предложили сделать пробы. Приехал на «Мосфильм», где в одном из павильонов собралась вся группа во главе с Гайдаем. Встретили очень вежливо, но по «смотринам» я понял: здесь мне ничего не светит. В какой-то степени их можно было понять: я ведь лысый с 19 лет. Поэтому попрощался и ушел. А тем временем кинопробы прошли Евстигнеев, Михалков, Борисов, Басов, Белявский, Высоцкий, Мишулин, Казаков, Гафт, даже Фрунзик Мкртчян… В конце концов утвердили Белявского. Начались съемки, но месяца через полтора-два приостановили: Сергей Филиппов, игравший предводителя дворянства, оказался по актерской фактуре рельефнее Белявского-Остапа. В результате получалось, что главный герой не Бендер, а Киса Воробьянинов. Вспомнили обо мне, послали телеграмму-приглашение от генерального директора Мосфильма Сизова. На роль утвердили сразу.
– Было несколько экранизаций произведения Ильфа и Петрова, какая, на ваш взгляд, более удачная?
– Гайдай, безусловно, обладая комедийным жанром, сумел собрать и великолепный актерский ансамбль: Михаил Пуговкин, Сергей Филиппов, Наталья Крачковская, Георгий Вицин, Владимир Этуш, Юрий Никулин, Игорь Ясулович, Наталья Варлей, Нина Гребешкова. Но он не всегда хотел заглянуть в душу героев произведения. Так случилось и с моим Остапом: я играл его «на бегу», как требовал режиссер. К тому же из-за моей болезни часть фильма озвучил другой артист, чего без моего согласия нельзя было делать. Но о своих правах я узнал позже. В общем, когда я посмотрел смонтированную ленту, она мне не понравилась. Сказал Гайдаю, что если бы я знал, что режиссер такое говно, то не снимался бы в его фильме. На что Гайдай парировал: «Если бы я знал, что ты такой говенный артист, то ни за что тебя бы не снимал».
Мы с ним не общались до выхода фильма Захарова. Накануне он позвонил и сообщил: «Арчил, будут показывать уголовное преступление…». Конечно, захаровский фильм по сравнению с нашим – это очевидная самодеятельность. Но и Швейцеру, который, на мой взгляд, значительно талантливее и Гайдая, и Захарова, не удалось снять достойную картину. При всем моем уважении к Юрскому, Остап в его исполнении – какой-то марксист-неудачник.
– Прошу прощения, но, кроме роли Остапа, других ваших «звездных» актерских работ я что-то не припомню…
– Начнем с того, что звания народного артиста СССР, а я являюсь им, да плюс еще народным артистом Грузии, Абхазии, Армении, просто так не давали. До Бендера у меня были работы, отмеченные международными наградами. Только за Брошку в фильме Георгия Калатозова «Казаки» получил сразу несколько премий и был принят в действительные члены Международной академии культуры США.
Могла бы быть еще одна звездная роль: меня утвердили на Штирлица в «Семнадцати мгновениях весны», но у нас с Татьяной Лиозновой завязался роман. А тут появился более активный Тихонов. Я не тот человек, который выбивает роль «через постель», поэтому хлопнул дверью и ушел. Правда, Лиознова предложила мне роль Мюллера, но я-то работал над Штирлицем! Позже до меня дошли слухи, что Лиозновой партийные бонзы указали на несовместимость образов: мол, нельзя поручать актеру, сыгравшему авантюриста Бендера, роль разведчика Штирлица. А вот Сталина в киноэпопее «Сталинград» почему-то дали сыграть. Юмор, да? Вообще я снялся в 68 фильмах, можно вспомнить и хорошие театральные работы. Без ложной скромности могу гордиться ролями, сыгранными по-чаплински пронзительно в спектаклях театра имени А. Грибоедова «Во дворе злая собака», «Требуется лжец». Но в столице союз с театром не сложился: мы оказались «разной группы крови». Сам виноват: надо знать, кому помогаешь. Эфрос пригласил меня в Ленком, но пошли горкомовские интриги, и его «ушли» из театра. Вместе с Экимяном добились, чтобы режиссером утвердили Марка Захарова. Забыли, что за ним водились грехи: товарищем он был никудышным, завистливым, ему ничего не стоило перешагнуть через тебя, предать. Эх, да что там говорить! Вспомни, как «героически» он сжигал свой партбилет, когда КПСС уже была ликвидирована. А ведь как когда-то рвался в партию! Словом, он сделал все, чтобы убрать меня со сцены. Не будь его, моя творческая биография в театре, как, впрочем, и многих других, неугодных ему своим талантом актеров, сложилась бы по-другому. Но все это – дело прошлое, не о чем жалеть, тем более что я всегда занимался и занимаюсь любимым делом.
– И одним из них стал игорный бизнес?
– Ну это была временная, вынужденная забава, которая, правда, принесла и хорошие дивиденды. В конце 80-х годов я познакомился в Западном Берлине с миллионером Майклом Фильдом и решил по его автобиографической книге «Америка глазами таксиста» снять фильм. Майкл обещал финансировать проект, но после двух лет, ничего не добившись от него, я понял, что все это из серии «мечта идиота». И вот в ужасном настроении я зашел в казино, обменял свои последние сто марок и думаю: пусть будет, как в «русской рулетке»! Поставил на цифру 23, поскольку родился 23 марта, и – выиграл. Вышел из казино под утро со 130 тысячами марок!
А тут у Майкла совесть заговорила: он решил компенсировать мои затраты несколькими игральными залами. О том, какое состояние свалилось нежданно на голову, я понял два месяца спустя, когда решил в свою очередь отблагодарить друга и принес ему полмиллиона марок, которые он, правда, отказался взять. Через два года я продал все казино и с очень большими деньгами переправился через границу – почти как Остап Бендер. Но в отличие от него, меня знали на Брестской таможне и не задержали, хотя деньгами была набита вся моя машина. Вот на те деньги и открыл первый в Москве клуб-ресторан «Золотой Остап». Открыл ради своих друзей-знакомых: хотел, чтобы всем место нашлось за моим столом, но никогда не думал, что он станет одним из лучших ресторанов в мире, получит международные премии. Конечно, мне приятно, что сегодня заказы на столики поступают из Америки, Франции, Англии… Знаешь, кроме Бориса Николаевича Ельцина, у меня гостили все президенты, звезды эстрады, театра, кино, известные бизнесмены, политики… Даже мирный договор о прекращении войны в Боснии и Герцеговине подписывали в моем клубе!
Не менее известен и ночной клуб в Англии, который мы с Артемом Тарасовым открыли шесть лет назад. Это закрытый элитарный клуб: представь, что здесь была даже королева Великобритании.
– Словом, вы – везунчик?
– Все нормально, потому что у меня есть 402-й, честный способ «отъема денег у населения»: я научился их зарабатывать, но вместе с этим рожден под счастливой звездой.
– Скажите, как складываются ваши взаимоотношения с женщинами, которые вряд ли упустят такого «спонсора», как вы?
– Ну почему бы не пофлиртовать с красивой женщиной? Все надо делать по-умному, знать меру, оберегая семью. Но, слава Богу, жена у меня умница: понимает, что нельзя держать в узде мужчину. Наверное, поэтому мы вместе уже более тридцати лет, я ее люблю бесконечно.
– Чем она занимается?
– Семьей. А вообще Танечка – балерина, училась в Минском хореографическом училище. Когда ее увидел, то просто обалдел: такая красавица, слушай. Влюбился сразу, решил жениться, хотя она была несовершеннолетняя, а я старше ее – на 24 года. Сейчас у нас две изумительные дочери, они получили прекрасное образование. Хорошо устроены и мои сыновья от первого брака.
– Итак, все у вас сложилось?
– У меня – да, но мне этого мало. Была у меня мечта открыть в Москве семейный дом и взять на воспитание 50 детей-сирот, а еще – дом для престарелых. Августовский обвал разбил эти планы и поэтому сейчас пока в состоянии платить стипендии студентам театрального и кинематографического институтов. Но я – человек упрямый: Бог даст, заработаю и деньги, необходимые для детей и стариков.
– Не могу не вернуться к Остапу. Как вы думаете, живи он в наши дни, нашел бы он общий язык с «братвой»?
– Остап по нынешним меркам даже в мелкие жулики не годится, так себе, сопляк. Стопроцентный фраер.
– Жизнь непредсказуема, что если вдруг национализируют ваш клуб, вы останетесь без бизнеса…
– За границу не уеду, мне нравится «грязь» Родины: я без нее не могу. Кто-то говорит мне о «крыше», спрашивает о рэкетирах. Забудьте вы об этих глупостях: на хрен я нужен им! Слушай, а ты не подумала, что, может, я сам рэкетир?..
Беседу вела Майя Мамедова.
Когда верстался номер, нам стало известно, что президент Калмыкии
Кирсан Илюмжинов купил на побережье Рио-де-Жанейро участок земли,
на котором будет воздвигнут памятник Великому комбинатору.
Как сказал бы по этому поводу сын турецкоподданного Остап Бендер-бей:
«Сбылась мечта идиота, я в Рио-де-Жанейро, господа присяжные заседатели!»