Командор танцует танго

На роль Остапа Бендера и кандидатом в члены КПСС Арчила Гомиашвили утвердили одновременно.

 

Тридцать лет назад на экраны вышел фильм Леонида Гайдая «Двенадцать стульев», в котором Великого комбинатора сыграл Арчил Гомиашвили. И если считается, что созданные образы так или иначе нередко отражаются на судьбе самого актера, то Остап Бендер может быть «спокоен»: к его длинному имени Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер прибавилась еще пара: Арчил Гомиашвили.

 

— После выхода картины я слов­но растворился в своем экранном герое, — вспоминает Арчил Михай­лович. — Как когда-то Борис Бабоч­кин, сыграв Чапаева, так и остался в памяти народа Чапаем, так и я вот уже тридцать лет «товарищ Бендер» со всеми вытекающими отсюда последствиями. О грустных не будем, а несколько курьезных расскажу. Я был помешан на хороших машинах, часто их менял. А поскольку я не­вольно стал как бы двойником Бен­дера, то наши деятели с Лубянки и Петровки меня вниманием не обхо­дили. Так вот, после каждой куплен­ной меня тут же приглашали «на бе­седу». До того надоели, что, как только покупал новое авто, сам зво­нил и просил встретиться «для дачи показаний».

А вот партийные и хозяйст­венные работники Остапа любили. Был к нему не­равноду­шен и председатель Мосгорисполкома Промыслов. Увидит меня, без объ­ятий и поцелуев не обходится: «Това­рищи, вот он, живой Остап Бендер!» Один из первых «мерседесов» в Моск­ве мне дали именно по указанию Про­мыслова. И квартиру в том самом Доме на Набережной, некогда при­надлежавшую дочери Сталина Свет­лане Аллилуевой, тоже получил по его распоряжению. Я ни в чем не нуждал­ся, но при мысли, какой переполох поднимется на Петровке и Лубянке, узнай они, что «мерседес» мой — из гаража Управления дипломатическо­го корпуса, а квартира — из закромов хозяйственного Управления Совмина СССР, к которым я никакого отноше­ния не имел, во мне все начинало петь: ну, ребята, «копайте, копайте».

Хорошие, веселые были време­на: скучать не давали. Даже в пар­тию приняли за один день! Решили назначить меня художественным руководителем и директором Тбилисского театра имени Грибоедова. Великолепный театр, в свое время его возглавлял Константин Шах- Азизов. И хотя он пришел из ОГПУ, но коллектив собрал талантливый: его учениками были Товстоногов, Ефремов…

В общем, вечером, накануне мо­его утверждения, захожу в ЦК КП Грузии к своему другу, завотделом аги­тации и пропаганды. Сидим, треп­лемся, и он вдруг спрашивает у меня: «С какого года ты член партии?». «Ни с какого, — отвечаю ему, я — беспар­тийный». Тот пошел пятнами: «Слу­шай, как беспартийный?! Хозяин те­атра — это же номенклатура ЦК! По­чему не сказал, что ты не член?!» «Меня что, спрашивали?» — говорю, а он уже из кабинета выскочил как ошпаренный. И — к секретарю ЦК Давиду Стуруа. Ну у Дэви с юмором было все в порядке, единственное, о чем сожалел, так это о том, что моя беспартийность обнаружилась не на бюро ЦК: «Вот был бы цирк», — хохо­тал он. Словом, на следующий день мне вручили кандидатский билет, а еще через день я неожиданно выле­тел в Москву и в аэропорту Внуково столкнулся с Стуруа. Узнав, что со­бираюсь сниматься в кино, он рас­смеялся: «Напрасно тебя в партию приняли, хотя тебя, как коммуниста, теперь точно должны утвердить на роль Бендера…». Так совпало, что на роль Остапа Бендера и кандидатом в члены КПСС меня утвердили одновременно.

   — Как вы оказались на съе­мочной площадке у Гайдая?

   — Остапом я увлекся еще задол­го до работы с Гайдаем. С Юрием Петровичем Любимовым мы напи­сали и поставили мюзикл «Золотой теленок», где все роли — Остапа, Балаганова, Паниковского, Фунта и даже Зосю — играл я. Этот сцена­рий я принес Марку Захарову, на что он сказал: «Юмор Ильфа и Петрова меня не греет». А потом оказалось, что он втайне снимает «Двенадцать стульев». Я же успешно гастролиро­вал с мюзиклом не только по Союзу, но и за рубежом. И вот во время вы­ступления в Горьком сюда приехала в поисках натуры съемочная группа фильма «12 стульев». Увидев мои афиши в городе, ребята решили по­смотреть, что это за «гацошка» выступает в роли Остапа. Посмотрели — и предложили сделать пробы. Приехал на «Мосфильм», где в од­ном из павильонов собралась вся группа во главе с Гайдаем. Встрети­ли очень вежливо, но по «смотри­нам» я понял: здесь мне ничего не светит. В какой-то степени их мож­но было понять: я ведь лысый с 19 лет. Поэтому попрощался и ушел. А тем временем кинопробы прошли Евстигнеев, Михалков, Борисов, Ба­сов, Белявский, Высоцкий, Мишулин, Казаков, Гафт, даже Фрунзик Мкртчян… В конце концов утверди­ли Белявского. Начались съемки, но месяца через полтора-два приоста­новили: Сергей Филиппов, играв­ший предводителя дворянства, ока­зался по актерской фактуре рельеф­нее Белявского-Остапа. В результа­те получалось, что главный герой не Бендер, а Киса Воробьянинов. Вспомнили обо мне, послали телеграмму-приглашение от генераль­ного директора Мосфильма Сизова. На роль утвердили сразу.

   — Было несколько экраниза­ций произведения Ильфа и Пет­рова, какая, на ваш взгляд, более удачная?

   — Гайдай, безусловно, обладая комедийным жанром, сумел собрать и великолепный актерский ан­самбль: Михаил Пуговкин, Сергей Филиппов, Наталья Крачковская, Ге­оргий Вицин, Владимир Этуш, Юрий Никулин, Игорь Ясулович, Наталья Варлей, Нина Гребешкова. Но он не всегда хотел заглянуть в душу героев произведения. Так случилось и с моим Остапом: я играл его «на бегу», как требовал режиссер. К тому же из-за моей болезни часть фильма озвучил другой артист, чего без мо­его согласия нельзя было делать. Но о своих правах я узнал позже. В об­щем, когда я посмотрел смонтированную ленту, она мне не понрави­лась. Сказал Гайдаю, что если бы я знал, что режиссер такое говно, то не снимался бы в его фильме. На что Гайдай парировал: «Если бы я знал, что ты такой говенный артист, то ни за что тебя бы не снимал».

Мы с ним не общались до выхо­да фильма Захарова. Накануне он позвонил и сообщил: «Арчил, будут показывать уголовное преступле­ние…». Конечно, захаровский фильм по сравнению с нашим — это очевид­ная самодеятельность. Но и Швейце­ру, который, на мой взгляд, значи­тельно талантливее и Гайдая, и Заха­рова, не удалось снять достойную картину. При всем моем уважении к Юрскому, Остап в его исполнении — какой-то марксист-неудачник.

   — Прошу прощения, но, кро­ме роли Остапа, других ваших «звездных» актерских работ я что-то не припомню…

   — Начнем с того, что звания на­родного артиста СССР, а я являюсь им, да плюс еще народным артис­том Грузии, Абхазии, Армении, про­сто так не давали. До Бендера у меня были работы, отмеченные международными наградами. Толь­ко за Брошку в фильме Георгия Калатозова «Казаки» получил сразу не­сколько премий и был принят в дей­ствительные члены Международной академии культуры США.

   Могла бы быть еще одна звезд­ная роль: меня утвердили на Штир­лица в «Семнадцати мгновениях вес­ны», но у нас с Татьяной Лиозновой завязался роман. А тут появился более активный Тихонов. Я не тот чело­век, который выбивает роль «через постель», поэтому хлопнул дверью и ушел. Правда, Лиознова предложи­ла мне роль Мюллера, но я-то рабо­тал над Штирлицем! Позже до меня дошли слухи, что Лиозновой партий­ные бонзы указали на несовмести­мость образов: мол, нельзя поручать актеру, сыгравшему авантюриста Бендера, роль разведчика Штирли­ца. А вот Сталина в киноэпопее «Ста­линград» почему-то дали сыграть. Юмор, да? Вообще я снялся в 68 фильмах, можно вспомнить и хоро­шие театральные работы. Без лож­ной скромности могу гордиться ро­лями, сыгранными по-чаплински пронзительно в спектаклях театра имени А. Грибоедова «Во дворе злая собака», «Требуется лжец». Но в сто­лице союз с театром не сложился: мы оказались «разной группы крови». Сам виноват: надо знать, кому помо­гаешь. Эфрос пригласил меня в Лен­ком, но пошли горкомовские интриги, и его «ушли» из театра. Вместе с Экимяном добились, чтобы режиссе­ром утвердили Марка Захарова. За­были, что за ним водились грехи: то­варищем он был никудышным, зави­стливым, ему ничего не стоило пере­шагнуть через тебя, предать. Эх, да что там говорить! Вспомни, как «героически» он сжигал свой партбилет, когда КПСС уже была ликвидирована. А ведь как когда-то рвался в пар­тию! Словом, он сделал все, чтобы убрать меня со сцены. Не будь его, моя творческая биография в театре, как, впрочем, и многих других, не­угодных ему своим талантом акте­ров, сложилась бы по-другому. Но все это — дело прошлое, не о чем жалеть, тем более что я всегда зани­мался и занимаюсь любимым делом.

   — И одним из них стал игор­ный бизнес?

   — Ну это была временная, вы­нужденная забава, которая, правда, принесла и хорошие дивиденды. В конце 80-х годов я познакомился в Западном Берлине с миллионером Майклом Фильдом и решил по его автобиографической книге «Амери­ка глазами таксиста» снять фильм. Майкл обещал финансировать про­ект, но после двух лет, ничего не до­бившись от него, я понял, что все это из серии «мечта идиота». И вот в ужасном настроении я зашел в ка­зино, обменял свои последние сто марок и думаю: пусть будет, как в «русской рулетке»! Поставил на ци­фру 23, поскольку родился 23 мар­та, и — выиграл. Вышел из казино под утро со 130 тысячами марок!

   А тут у Майкла совесть заговори­ла: он решил компенсировать мои затраты несколькими игральными залами. О том, какое состояние сва­лилось нежданно на голову, я понял два месяца спустя, когда решил в свою очередь отблагодарить друга и принес ему полмиллиона марок, ко­торые он, правда, отказался взять. Через два года я продал все казино и с очень большими деньгами переправился через границу — почти как Остап Бендер. Но в отличие от него, меня знали на Брестской таможне и не задержали, хотя деньгами была набита вся моя машина. Вот на те деньги и открыл первый в Москве клуб-ресторан «Золотой Остап». От­крыл ради своих друзей-знакомых: хотел, чтобы всем место нашлось за моим столом, но никогда не думал, что он станет одним из лучших ресторанов в мире, получит междуна­родные премии. Конечно, мне прият­но, что сегодня заказы на столики поступают из Америки, Франции, Анг­лии… Знаешь, кроме Бориса Никола­евича Ельцина, у меня гостили все президенты, звезды эстрады, теат­ра, кино, известные бизнесмены, по­литики… Даже мирный договор о прекращении войны в Боснии и Гер­цеговине подписывали в моем клубе!

   Не менее известен и ночной клуб в Англии, который мы с Арте­мом Тарасовым открыли шесть лет назад. Это закрытый элитарный клуб: представь, что здесь была даже королева Великобритании.

   — Словом, вы — везунчик?

   — Все нормально, потому что у меня есть 402-й, честный способ «отъема денег у населения»: я научил­ся их зарабатывать, но вместе с этим рожден под счастливой звездой.

   — Скажите, как складывают­ся ваши взаимоотношения с жен­щинами, которые вряд ли упустят такого «спонсора», как вы?

   — Ну почему бы не пофлиртовать с красивой женщиной? Все надо де­лать по-умному, знать меру, обере­гая семью. Но, слава Богу, жена у меня умница: понимает, что нельзя держать в узде мужчину. Наверное, поэтому мы вместе уже более трид­цати лет, я ее люблю бесконечно.

   — Чем она занимается?

   — Семьей. А вообще Танечка — балерина, училась в Минском хорео­графическом училище. Когда ее уви­дел, то просто обалдел: такая краса­вица, слушай. Влюбился сразу, ре­шил жениться, хотя она была несо­вершеннолетняя, а я старше ее — на 24 года. Сейчас у нас две изумитель­ные дочери, они получили прекрас­ное образование. Хорошо устроены и мои сыновья от первого брака.

   — Итак, все у вас сложилось?

   — У меня — да, но мне этого мало. Была у меня мечта открыть в Москве семейный дом и взять на воспитание 50 детей-сирот, а еще — дом для престарелых. Августовский обвал разбил эти планы и поэтому сейчас пока в состоянии платить стипендии студентам театрального и кинематографического институтов. Но я — человек упрямый: Бог даст, заработаю и деньги, необходимые для детей и стариков.

   — Не могу не вернуться к Ос­тапу. Как вы думаете, живи он в наши дни, нашел бы он общий язык с «братвой»?

   — Остап по нынешним меркам даже в мелкие жулики не годится, так себе, сопляк. Стопроцентный фраер.

   — Жизнь непредсказуема, что если вдруг национализируют ваш клуб, вы останетесь без биз­неса…

   — За границу не уеду, мне нра­вится «грязь» Родины: я без нее не могу. Кто-то говорит мне о «крыше», спрашивает о рэкетирах. Забудьте вы об этих глупостях: на хрен я ну­жен им! Слушай, а ты не подумала, что, может, я сам рэкетир?..

Беседу вела Майя Мамедова.

 

Когда верстался номер, нам стало известно, что президент Кал­мыкии

Кирсан Илюмжинов купил на побережье Рио-де-Жанейро уча­сток земли,

на котором будет воздвигнут памятник Великому комби­натору.

Как сказал бы по этому поводу сын турецкоподданного Остап Бендер-бей:

«Сбылась мечта идиота, я в Рио-де-Жанейро, господа присяжные заседатели!»

 

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *