С Новым годом!

Библиографический обзор

   Этому поздравлению на Руси исполняется нынче ровно триста двадцать два года: впервые оно прозвучало у нас по петровскому указу 1 января 1700 года! Три же других атрибута Нового года — ёлка, Дед Мороз и Снегурочка — появились гораздо позднее…

   Быть может, первыми стали отмечать наступление Но­вого года древние египтяне — они точно высчитали, когда ждать очередного ежегодного разлива Нила, приносившего на их поля плодородный ил. И в ночь с 19 на 20 июля под пение священных гимнов процессия облачённых в праздничные одежды жрецов направ­лялась в заранее определённое место, и все, сведу­щие в движениях небесных светил, вглядывались в чёрное южное небо, стараясь первыми заметить, когда взойдёт са­мая яркая звезда — Сириус. Именно в эту ночь она впервые поднималась на широте Мемфиса — столицы фараонов. По­явление звезды означало наступление Нового года, и от это­го момента жрецы отсчитывали, когда разольётся Нил.

   Именно от этого обычая произошло слово «каникулы». Си­риус находится в созвездии Большого Пса, и пришедшие в Египет римляне называли его на латыни «каникула» — «со­бачка». Отсюда и пошло слово «каникулы», буквально обо­значающее самое жаркое время года.

   Позднее римляне создали почти современного вида кален­дарь с делением года на двенадцать месяцев и семидневной неделей. Календарь ведёт свою родословную от латинского слова «календариум», что дословно обозначает… «долговая книга»! В Древнем Риме ростовщики вели долговые книги — календариумы, — в которые записывали, кто и сколько им должен, а проценты по долгам было принято платить первого числа каждого месяца. Поэтому первые дни месяцев в долго­вых книгах назывались «календами». И не от уплаты ли про­центов по долгам идёт обычай подводить под Новый год ито­ги?

   Несмотря на почти современный календарь, Древний Рим встречал Новый год весной, 1 марта. В этот же день его встречали кельты, галлы, наши славянские предки и многие другие народы. Но именно древние латиняне внесли наиболь­ший вклад в календарные дела. Так, благодаря знаменитому римлянину — Юлию Цезарю — год стал начинаться с 1 янва­ря. В 45 году до новой эры он решил провести коренную ре­форму летосчисления и ввёл солнечный календарь, назван­ный в честь его имени Юлианским. Ему же мы обязаны и на­званием месяца «июль» — от имени Юлий. Именно он перенёс начало года на 1 января: ему показалось удобным начинать год в тот день, когда вступали в должность новоизбранные консулы Рима.

   Кстати, обычай дарить подарки к Новому году тоже ввели в обиход древние римляне. Они поздравляли друг друга, же­лали всего доброго в наступающем году и дарили самые нео­бычные вещи: оригинальность особенно ценилась пресыщен­ными патрициями. Сам Цезарь с царской щедростью благода­рил за оригинальные подарки или поздравления. Однажды в новогоднюю ночь домашний раб, поздравляя Цезаря, пожелал ему прожить в новом году чуточку дольше, чем в уходя­щем. Властитель счёл поздравление удивительно курьёзным. И раб немедленно получил свободу!

   Кровавый тиран Калигула в первый день нового года любил устраивать своеобразные спектакли. Он торжественно выхо­дил на площадь, усаживался в золочёное кресло и, окружён­ный охраной, благосклонно принимал поздравления. Отличав­шийся скаредностью Калигула придирчиво разглядывал под­ношения, а потом на глазах у всех тщательно записывал: кто, сколько и чего ему дал. Это вынуждало подданных раскоше­ливаться, дабы не навлечь на свою голову гнев жестокого им­ператора — лучше отдать деньги, чем проститься с жизнью.

   Как же встречали Новый год наши предки на Святой Руси? Вместе с христианством на Русь из Второго Рима — Византии — пришёл и Юлианский календарь с римскими наименовани­ями месяцев и семидневной неделей. Однако, даже окрес­тившись, русские упорно продолжали встречать Новый год 1 марта — с началом полевых работ. Отголоски обычаев того далёкого праздника остались в некоторых обрядах Масленицы.

   И вот что интересно: «мартовский» Новый год встречали по церковному календарю, а 1 сентября народ отмечал «граж­данский» праздник Нового года, который также был связан с полевыми работами. К осени собирали новый урожай и ссы­пали зерно в амбары. Из того далёкого времени пришло к нам выражение «бабье лето». Да, не удивляйтесь, оно тесно свя­зано с древним Новым годом: с 1 по 8 сентября по Юлианско­му календарю в славянских селениях начинались чисто жен­ские работы — хозяйки мыли, мяли и трепали пеньку, стели­ли лён, ткали холсты. Лето считалось мужской страдой, а первая неделя сентября — женской.

   Наконец, власти решили навести порядок в праздниках. В 1342 году умный и дальновидный митрополит Феогносий, да­бы покончить с неразберихой, провозгласил единый для Руси Новый год — сентябрьский, народный. И освятил его церко­вью.

   Русские встречали этот праздник торжественно и по чину. Многие стремились приехать на праздник в Москву, уже ус­певшую получить прозвание Третьего Рима. В столице устра­ивались пышные торжества. Из городов и селений к белока­менной тянулись телеги крестьян, спешили кибитки дворян и гремели колёсами по брёвнам мостовых настилов рыдваны важных бояр. Богатства на Руси были огромны, и многие ка­реты ковались из серебра!

   Новый год встречали, как и сейчас, ночью. Вечером доро­гие гости и почтительные родственники обязательно сходи­лись в дом главы семейства или старшего в роду. Гостей при­ветливо встречали, усаживали за стол и угощали мёдом, ма­линовой бражкой или заморскими винами — смотря по до­статку хозяев. За неспешной беседой ждали полуночи. Ровно в двенадцать гремел выстрел вестовой пушки и тут же бухал колокол на Иване Великом. Все обнимались, троекратно це­ловали друг друга, поздравляли с Новым годом и желали до­бра и счастья.

   И начинался пир! Кто гулял всю ночь до рассвета, а кто, памятуя о завтрашних делах, выпивал чарочку, да и на боко­вую. Но утром приезжие непременно стремились попасть в Кремль, на Соборную площадь. Там происходило действо, по­трясавшее воображение наших предков. В соборах пели ба­сами необъятные чревом дьяки, горели мириады свечей, сия­ли золотом иконостасы, толпился пёстро одетый народ. Со знамёнами в руках шпалерами стояли вооружённые бердышами стрельцы — каждый полк носил кафтаны своего цвета: вишнёвые, алые, лазурные или изумрудно-зелёные.

   То и дело слышались топот копыт и стук колёс. Толпа рас­ступалась и изумлённо раскрывала рты, разглядывая чудно одетых иноземных послов, приехавших поздравить Великого Московского Государя. Ну а коли повезёт, можно увидеть и самого царя, когда он выйдет на Красное крыльцо или напра­вится через площадь в собор на торжественный молебен. Так было из года в год, но года тогда вели от мифического «со­творения мира», которое, считали, произошло за пять тысяч пятьсот восемь лет до новой эры. К этому прибавляли прожи­тое, и получалась впечатляющая цифра.

   Но вот в Преображенском, Семёновском и Измайлове — любимом месте отдыха и соколиной охоты русских царей — загремели барабаны и начали строиться потешные полки мо­лодого царя Петра.

   Барабаны рокотали не зря — они били зарю новой эпохи. 15 декабря 1699 года Пётр I издал Указ о реформе календаря в России и ввёл в стране новую эру христианского летосчисле­ния. День после 31 декабря 7208 года «от сотворения мира» повелели считать днём 1 января 1700 года от Рождества Христова и установить обычай праздновать Новый год в ночь с 31 декабря на 1 января.

   Как говорилось в Указе: «…И в знак того доброго начина­ния нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом… По знатным и проезжим улицам у ворот до­мов учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых и можжевеловых, чинить стрельбу из небольших пушечек и ружей, пускать ракеты, у кого сколько случилось, и зажигать огни». В связи с царским повелением Россия в тот год встре­чала новогодний праздник дважды: сначала 1 сентября, по­том 31 декабря. С той поры мы встречаем Новый год почти так же, как сейчас.

   Великий преобразователь в своих календарных реформах опередил большинство стран мира! Британия, например, ещё долгие годы упорно продолжала встречать Новый год 1 мар­та, как в средневековье. Только в 1751 году парламент ре­шил, наконец, перенести Новый год на 1 января 1752 года, однако неожиданно натолкнулся на ожесточённое сопротив­ление… женщин! Они публично заявили спикеру, что даже английский парламент не имеет права сделать женщин Бри­тании на много дней старше. В ответ спикер только развёл руками и патетически воскликнул: «Вот классический обра­зец женской логики!»

   Англию не зря считают страной традиций. Уэльс и Шотлан­дия сохранили несколько древних обычаев, связанных с Но­вым годом. В частности, в новогоднюю ночь не принято при­глашать гостей, но по неписаным правилам каждый может прийти в любой дом на праздник. Гостя радушно примут, на­льют кружку эля, но… он, тоже следуя традиции, обязатель­но должен был принести полено или кусочек угля, чтобы бро­сить в очаг и от всей души пожелать гореть огню в этом доме очень долго. А в полночь с последним ударом часов широко распахивают двери, давая возможность уйти старому году и войти новому.

   Уж коли речь зашла об обычаях, надо вспомнить и о самом известном атрибуте Нового года. Представьте, раньше ёлоч­ки не стояли в наших домах! Вспомните Указ Петра I: в нём подробно расписана процедура встречи Нового года, но ни слова нет о зелёной лесной красавице! Речь шла лишь о со­сновых и можжевеловых ветвях. Даже не верится: неужели ещё триста лет назад не было обычая ставить на Новый год ёлку, украшать её игрушками и зажигать разноцветные огни? Действительно, этот обычай, с одной стороны, очень древний, а с другой — совсем молодой. Его происхождение связано с верованиями древних скотоводов и земледельцев, для кото­рых зелень имела магическое значение и была символом жизни. Позже древние германцы считали вечнозелёные ели священными и верили, будто в их хвое обитает дух непрохо­димых чащоб. Задабривая его, они устраивали жертвоприно­шения — украшали ели лентами, привешивали к ним амулеты, а у подножия зажигали свечи. В середине XVIII века в Германии возродился обычай украшать ель, но теперь вечно­зелёное дерево связывали с Новым годом и считали симво­лом счастья. Это понравилось, и ёлочка быстро перешагнула через границы немецких княжеств и появилась во всех стра­нах Европы. В конце царствования Екатерины II ёлки на Но­вый год уже ставили в домах Санкт-Петербурга и Москвы. Так, лесная красавица пришла в Россию.

   Не угадать вам и возраст ещё одного непременного персо­нажа новогоднего праздника, любимца детворы доброго Деда Мороза. Ведь наш горячо любимый Дед моложе ёлочки! А по сравнению с лешим, Змеем Горынычем, Водяным и Бабой Ягой он просто детсадовский малыш.

   Привычный нам образ Деда Мороза сложился в русском фольклоре лишь в середине XIX века. Именно тогда он стал добрым стариком, властелином метелей и холодов. Под Но­вый год он выходит из своего ледяного дворца и на тройке снежно-белых коней, запряжённых в покрытые ковром сани, отправляется к детям с мешком подарков. У Деда долгополая шуба и шапка-боярка, окладистая седая борода и красивый длинный посох в руке. По сути, это трансформированный образ Морозко, или Мороза Морозовича — персонажа славян­ского фольклора, седого старика с бородой, отличавшегося крутым нравом. У него не было ни шубы, ни хрустального ска­зочного дворца, ни подарков. Проникновение в Россию эле­ментов западной культуры и особенно дошедшего к нам в се­редине XIX века образа добрячка-бодрячка Санта Клауса немало способствовало смягчению черт образа Морозко, по­степенно превратив его в любимца детворы.

   Как и положено внучке, Снегурочка ещё моложе Деда. Она родилась в старой русской сказке про девочку, которую вы­лепили из снега бездетные дед и баба, но это ещё не был лю­бимый нами персонаж новогоднего праздника. Многое к обра­зу добавили прелестная сказка Александра Николаевича Ос­тровского, а потом и дивная опера Римского-Корсакова. Вот тогда и произошло слияние трёх похожих персонажей и по­явилась одетая в традиционный русский костюм красавица внучка Деда Мороза.

   Кстати, Санта Клаус немногим старше нашего Деда. Конеч­но, у него тоже есть свой прообраз — чем-то схожий по нра­ву с Морозко повелитель холодов Сент Николас в красном жакете на меху, в красных штанах и сапогах, разъезжавший на санях, запряжённых четырьмя парами северных оленей. Так откуда же взялся Санта Клаус?

   Чтобы узнать это, перенесёмся в далёкий III век новой эры, в Малую Азию, где на берегу Средиземного моря в городе Патара в богатой семье жил мальчик по имени Николай. Вырос­ши, он посвятил себя служению Богу и стал епископом в горо­де Миры, неподалёку от Финикии. Сейчас этот город называ­ется Демре. Получив от родителей в наследство огромное со­стояние, епископ Николай обратил его в помощь больным и беднякам, дарил подарки детям, и многие считали священника святым человеком. До наших дней в Демре сохранилась цер­ковь, где в саркофаге покоятся останки епископа, и турки на­зывают этот храм «Баба Ноэль Килизе», что буквально озна­чает… «Церковь Деда Мороза!» Легенды о святом Николае пе­редавались на протяжении веков из поколения в поколение, их привезли с собой в Америку переселенцы из Европы. Санта Клаус — так называли епископа англосаксы. Постепенно его образ стал соединяться с кельтским персонажем Сент Нико­ласом, но это ещё не был знакомый всем нам Санта Клаус.

   Если невозможно назвать имя человека, придумавшего Деда Мороза, то для Санта Клауса сделать это можно. Им был преподаватель древнегреческой и восточной литературы из Нью-Йорка Клемент Мур. В начале XIX века он переложил поверья разных народов и написал добрую стихотворную сказку для своих малышей. Главного героя он назвал Санта Клаус, переиначив имя Сент Николаса и помня о добром епи­скопе. А вот внешность героя сказки Мур списал с весёлого толстого голландца, помогавшего в их доме по хозяйству. Один из приятелей дома Муров отнёс стихи в журнал, их на­печатали и… забыли почти на сорок лет!

   В 1862 году популярный в то время в Америке журнал «Харпере» заказал молодому художнику Томасу Насту об­ложку для новогоднего номера. Наст нашёл стихотворение Мура и «написал портрет» Санта Клауса. Успех был потряса­ющим! Санта Клаус сразу стал любимым героем и кумиром не только детворы, но и взрослых, и Томас Наст рисовал его ещё тридцать лет подряд!

   Всё это происходило, когда Россия жила «по старому сти­лю» Юлианского календаря. В XVI веке глава римско-католи­ческой церкви папа Григорий XIII узаконил новый календарь, получивший название Григорианского, или «нового стиля». В нём продолжительность года точнее соответствовала периоду обращения Земли вокруг Солнца. У нас этот календарь ввели в 1917 году. Подавляющее же большинство других стран мира перешли на «новый стиль» только к середине XX века!

   Большевики не жаловали прежние традиционные праздни­ки, в том числе и безобидный Новый год. Широко известен су­сальный рассказик о поездке Ленина на ёлку в Сокольники, но мало кто знает, что празднование Нового года и ёлка в до­ме на протяжении долгих лет считались у нас чуть ли не по­литическим преступлением! Только во второй половине 30-х годов власть разрешила детям справлять Новый год. А день 1 января официально объявили Новогодним праздником только Указом Президиума Верховного Совета от 23 декабря 1947 года — через тридцать лет после революции!

   Так что сегодня мы на законном основании поздравляем наших родных и друзей: С Новым годом!