«Красная зона» – работа на грани возможного

Файзуллина, С. «Красная зона» – работа на грани возможного

/ С. Файзуллина; фото автора. – Текст : непосредственный.

// Путь Октября. – 2021. – 14 сентября. – С. 5.

 

   Словосочетание «красная зона» вызывает чувство опасности и тревоги. Но сухие цифры статистики несут мало информации о реальной картине третьей волны коронавируса. Именно поэтому я отправилась в ковид-госпиталь Мелеузовской ЦРБ – поговорить с пациентами и врачами о том, как протекает болезнь, как ведёт себя вирус сейчас, и почему нужно прививаться.

 

Санпропускник

   Я у дверей бывшего детского отделения Мелеузовской ЦРБ, сейчас это место спа­сения больных «короной». Встречает ме­ня заведующая госпиталя Альфия Даутова.

   –  Ну что, защитный костюм надеть суме­ете? – интересуется она.

   –  Да откуда ж, я в «красную зону», знае­те, не каждый день хожу, – извиняясь, объ­яснилась я.

   Оказалось, ничего сложного нет, а меди­ки госпиталя настолько привыкли к СИЗам, что одеваются за минуту. Сначала надева­ешь первую пару перчаток. Затем – комбинезон, перед тем, как затянуть капюшон, нужно надеть респиратор и очки. Поверх костюма – ещё одна пара перчаток. А что­бы инфекция точно не проникла внутрь, ко­стюм заклеивается специальным скотчем. Дышать в такой экипировке очень тяжело, начинаешь обливаться потом через две ми­нуты. Он льётся по спине, ногам, заливает глаза, и это делает СИЗовы муки адовыми.

   Мужчина средних лет в серой футболке и джинсах сидит в приёмном отделении и ждёт своей очереди.

   –  Как вас зовут?

   –  Сергей Александрович.

   –  Хронические заболевания есть?

   –  Нет.

 

Приёмное отделение

   Мужчина средних лет в серой футболке и джинсах сидит в приёмном отделении и ждёт своей очереди.

   – Как вас зовут?

   – Сергей Александрович.      

   – Хронические заболевания есть?

   – Нет.

   – Вакцинировались? 

   – Нет.

   Говорит он медленно, у него высокая температура. Испуганно озирается. 10 дней он считал, что это обычная просту­да и ходил на работу. К врачам обратил­ся только после того, как «ноги перестали держать». Так он попал в безличный мир закрытых лиц и белых комбинезонов.

   То, что здесь живёт ковид, чувствует­ся сразу. Вернее, слышится: кто-то с тру­дом пытается сдержать кулаком проби­вающийся кашель. Но ничего не выходит: громкий звук раздаётся эхом по коридору.

   А тем временем Альфия Даутова разго­варивает с очередной поступившей. Сату­рация у пенсионерки в норме, температура была небольшая, но сейчас её уже нет. Врач спокойно объясняет, что всё в порядке, госпитализация не потребуется, коронавирус протекает в лёгкой форме благодаря при­вивке. Пожилая женщина старается вести себя спокойно, но нервозность выдают тря­сущиеся руки, которые она постоянно трёт друг о друга.

   В этот момент мне в первый раз захо­телось уйти туда, где никто не кашляет и не нервничает. Но домой было рано, ведь приёмный покой – это только «прихожая» ковид-госпиталя. Настоящая «жизнь», вер­нее, борьба за неё, – в реанимации.

   Звук работающих аппаратов ИВЛ в от­делении реанимации не утихает ни днём, ни ночью. Возле каждой койки установлен экран, который показывает пульс, сатура­цию и другие непонятные для обывателя показатели. Техника «рассказывает» врачам о состоянии больного всё то, что сам человек, находящийся на грани жизни и смерти, сообщить не может.

   В отличие от осени прошлого года, на искусственную вентиляцию лёгких те­перь попадают не только пожилые. Людей средних лет и молодых в реанимацион­ных отделениях красной зоны всё больше, констатируют врачи.

   – Если раньше у нас пожилые люди в ос­новном тут лежали, то теперь здоровые мужики трудоспособного возраста на ИВЛ попадают. Вирус мутировал, это точно. И инкубационный период стал намного ко­роче. Раньше через две недели симптомы появлялись, теперь человек заболевает за три-четыре дня, – говорит врач-реанима­толог Джалиль Якупов.

   В том, что ковид «помолодел», я убе­дилась сама. На койке – молодой мужчи­на. Руки безжизненно свисают через край кровати. На ИВЛ он оказался совсем не­давно, пояснил кто-то из медиков рядом. И никаких прогнозов пока не дают: только надеются, что выкарабкается.

   – В третью волну болезнь развивает­ся очень стремительно, – рассказывает врач-реаниматолог отделения Джалиль Якупов. – Спрогнозировать, кому из па­циентов понадобится реанимация, по­рой просто невозможно. К нам попадают те, кто не привиты. И «утяжеляются» они быстро, спонтанно, даже неожиданно для них самих. Многие вначале лежали в па­латах, вполне неплохо себя чувствовали, а теперь вот на ИВЛ. Сейчас это нормальная картина: у человека может быть 30% лёгких поражено, а на следующий день уже сразу 60%. Очень стремительно развива­ется пневмония. Антибиотики при этом ва­рианте практически бесполезны, они да­же вредны, – объясняет доктор.

   Неподготовленного человека атмосфера ковидной реанимации разрывает на части.

   С одной стороны, хочется остаться здесь и дождаться, когда пациенты, наконец, смогут дышать сами и победят болезнь. А с другой – хочется снять этот жаркий костюм и просто убежать. Туда, где не пищит на­зойливо медицинская техника и где воз­дух не пропитан смертью.

 

Пациенты

   Мы идём по длинному светлому кори­дору третьего этажа. В госпитале тишина, нет оживлённых голосов пациентов, спе­шащих врачей – как будто в здании нико­го, кроме нас.

   – Сейчас у нас лечатся 128 пациентов, хотя госпиталь рассчитан на 120 кой­ко-мест, – прерывает тишину Альфия Аль­бертовна. – Бывали дни, когда к нам посту­пало по 30-40 человек, а сейчас даже ле­чатся люди из соседних районов – Фёдо­ровского и Ишимбайского. Такая картина сейчас во всех ковид-госпиталях. Симпто­мы у всех, как под копирку, высокий про­цент поражения лёгких, низкая сатурация, температура…

   Заходим в первую палату, койки стоят на небольшом расстоянии друг от друга, к каждой подведён кислород. Здесь лежат две пациентки – они уже идут на поправку и скоро выписываются. Женщины не могут сказать, где именно они заразились. Сове­туют нигде не снимать маску в обществен­ных местах и вакцинироваться, чтобы не испытать то, что прошли они.

   –  В больницу попала ещё в июле месяце, хотя вначале лечилась неделю дома. По­ложили меня с поражением лёгких 44%, 10 дней я пробыла в реанимации, было тяжело, думала, не выкарабкаюсь, – при­знаётся Нина, жительница Мелеуза.

   –  Обязательно напишите, что надо при­виваться. И маску надевать – всегда, везде. Оно, знаете, когда полдня вот так лежишь на животе – о чём только не передумаешь! Я даже маму похоронить не смогла, она умерла, а я вот тут без сознания лежала. Пока ты здоров, у тебя планы, дела, семья, работа. А когда так болеешь, мысль одна – не умереть! И всё остальное таким не­значительным кажется. Важно только, что ты дышишь… Не знаю, сколько я буду вос­станавливаться, – вторит ей соседка Римма.

   Женщины считают, что им повезло ока­заться в нужном месте и в нужное время.

   –  Спасибо большое всем врачам и мед­сёстрам, они нас спасли. Напишите, как хорошо они нас лечили. Пусть им памят­ник ставят! При жизни всем поголовно, – говорят женщины.

   Только таких позитивных пациентов, как Римма и Нина, здесь очень мало. Бессилие –     слово, которое точно описывает атмос­феру ковидных палат. Медики отмечают, что жуткая слабость – отличительная чер­та третьей волны. Пациентов привозят в «полуживом» состоянии, в котором они с большим трудом отвечают на вопросы врачей.

 

Возвращение в реальность

   Выбирались мы в «чистую зону» через специальный шлюз.

   –  Обрабатываем первую пару перчаток, – командует Альфия Альбертовна. – Снимаем, выбрасываем. Снимаем очки, теперь маску и шапочку, вторая пара перчаток – всё!

   На наших лицах – следы от респирато­ра и очков. А ведь мы пробыли в «красной зоне» всего полтора часа! Смена заходит на четыре, бывает, приходится оставаться и дольше.

   –  Ничего, мы привыкли! – улыбается Аль­фия Даутова.

   А в ординаторской нас встретила мед­сестра.

   –  Может, чаю? – предлагает она.

   Но я спешу вернуться в свою реальность – с текстами, сайтами, социальными сетями и прочей суетой, которая совершенно не имеет значения внутри этих стен.

   …А на улице тем временем кипит жизнь. Женщина средних лет на остановке гово­рит в телефон: «Никакой прививки я ни­когда делать не буду! Смерти не боюсь, не хочу, чтобы на мне испытания проводи­ли». А за её спиной в детском отделении, находится «красная зона» – реальность, в которую может попасть каждый…

 Светлана Файзуллина.

 

 

 

Будни «красной зоны» Мелеузовской ЦРБ.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *