Арендаторов искали у себя

Байков, А. Арендаторов искали у себя / А. Байков. – Текст : непосредственный.

// Путь Октября. – 1989. – 2 февраля. – С. 3.

 

   Да, их искали у себя в колхозе. О новых возможностях развития хозяйства говорили для сведения всех на собраниях, с теми, кто по деловым качествам мог взять на себя груз пока непривычных для колхозников забот, беседовали отдель­но, убеждали расчетами. Но охотников не находилось.

 

   В это время Юрий Михайлович Пермяков и Николай Андреевич Нестрогаев по договору с колхозом имени Шевченко вместе с друзьями вели ремонт фермы. Такая работа совсем недавно называлась не иначе, как обидным словом «шабашка». Тех, кто «калымил» (еще одно не менее неприятное определение), не сказать, чтобы не уважали, но относились к ним полупрезрительно, хотя способности работать в поте и зарабатывать не худо, чаще завидовали. Но жизнь наконец расставляет все по своим местам — действительно, что зазорного в том, если человек свой отпуск проводит в труде, а в конце его приносит в семью честный и немалый приработок.

   В те дни поиски правлением колхоза возможных арендаторов на свиноферму в Конаревке стали известны и нашим героям. Обсуждение возможной аренды на селе были между ними, да и в семьях, и раньше, так, что восприняли они разговоры вокруг фермы почти как провидение судьбы. Уточнили намерение правления, провели предварительные переговоры, затем проехали по нескольким свиноводческим фермам района и решились. Превратившись из временных ремонтников в будущих хозяев, поняли, что строят для себя, и ремонт перерос в реконструкцию, практически по-новому, самими же тщательно продуманному проекту.

   Николай Андреевич и Юрий Михайлович трудились до аренды в железнодорожном цехе химического завода. Первый — машинистом-инструктором, другой — старшим мастером, в последнее время бригадиром. Здесь же до недавнего времени работали стрелочницами их жены, сейчас Нина Сергеевна Нестрогаева — оператор диспетчерской железнодорожной станции, а Тамара Георгиевна Пермякова перешла на очистные сооружения завода машинистом насосной. Встречались и общались не только по работе, дружили семьями — в общем, они давно знают друг друга, близкие люди.

   Юрий Михайлович моложе своего друга, лет около сорока, может чуть старше, более разговорчив. Он же, когда мы представились и высказали намерение рассказать читателям о новых арендаторах, и заявил, что писать о них пока нечего, и лучше нам приехать позже. Пришлось объяснить, что цель у нас не в том, чтобы «победно протрубить» о создании нового коллектива, а рассказать, как это делается здесь — такой опыт сегодня интересен многим. Сломил, кажется, сопротивление наш главный довод — напомнили, об этом, мы слышали еще в правлении, как они сами пытались учиться у других.

   На столе появился чертеж рабочего проекта фермы. Все задуманное, и во многом уже осуществленное — итог горячих обсуждений, поисков, консультаций со специалистами из колхоза и РАПО. От­казались от кормокухни, ранее располагавшейся в центре помещения, вынесли ее в отдельный пристрой — решили задачу как избавиться от сырости, а в прежние годы, при каждом приготовлении кормов, она становилась открытой парилкой, какой уж тут микроклимат. Кстати, из оборудования кухни оставили лишь то, что необходимо — этим добились будущей экономии электроэнергии и меньшей платы за аренду оборудования. Далее выяснилось, что в помещениях маточника требования к температурному режиму содержания маток и поросят являются практически взаимоисключающими. Маткам требуется 18 градусов, а поросятам 28 градусов по Цельсию. Но содержаться они, естественно, должны рядом. Какой выход? Его нашли в том, что в каждой семейной клетке выгородили, если так можно выразиться, суперкомфортный участок для малышей — только для них вмурованные в цементный пол электрические резиновые коврики-грелки плюс лампы инфракрасного излучения. Решилась и эта задача — принцип «каждому свое» был реализован, взамен прежнего, когда газовые горелки висели по всей ферме и располагались так, что одних толком не грели, а других перегревали.

   Много иных новшеств. Полностью изменили конструкцию загонов и клеток, приспособив их так, чтобы они были более удобными и животным, и людям, ухаживающим за ними. Эта работа пока продолжается и сделана только в двух тре­тях фермы. Делая ее, кстати, сузили (и кем только запроектированные при пер­воначальном строительстве) проходы, где впору развернуться колесному трактору — тем самым в производительное исполь­зование включили, если считать и место, занимавшееся прежней кормокухней, до 40 процентов дополнительной площади. В одной из многих книг, за которые при­шлось взяться, осваивая новое для себя дело, наткнулись на схему устройства подпольного варианта вентиляционной системы (опыт ГДР), решили сделать так же. И избавились от загазованности аммиаком, а устройство вентиляционных ка­налов выполнили так, что их достаточно просто можно вскрыть и прочистить. А вот до устройства опрокидывающихся кормушек дошли сами. На мой взгляд, это даже не малая механизация, а малая автоматизация — после «обеда» свиньи кормушка, лишившись веса корма, автоматически опрокидывается в нерабочее положение, вываливая остатки пищи в канал перед клеткой, где его проще или собрать, или же смыть водой.

   Боюсь утомить перечислением новшеств, внедренных или намеченных арендатора­ми, но думаю, что тем, кто решится на такое же дело, имеет смысл побывать в Конаревке и посмотреть на все самим. Все увиденное подтверждает, с подбором арендаторов хозяйство не ошиблось. Но почему же все-таки их не удалось найти у себя? Пока мы беседовали, в дом жи­вотноводов, где на сегодня одни без се­мей живут Пермяков и Нестрогаев, не­сколько раз заглядывал улыбчивый пожи­лой человек. Потом, видно, поняв, что арендаторов пришельцы захватили надол­го, зашел, сел. Оказалось, это бывший заведующий фермами Конаревки. Под его началом были и свиноферма, и фермы крупного рогатого скота и овец. Ну а фа­милия под стать заведованию всем об­ширным животноводческим хозяйством деревни — Конарев. Видимо, Геннадий Николаевич не иначе, как из потомков тех, кто первым поселившись здесь и дал имя деревне.

   — Да потому не нашлось у нас охот­ников до аренды, — вдруг горячо вклю­чился в разговор до того молчавший Ген­надий Николаевич, — что отучили людей быть хозяином на колхозном дворе. Вот на своем — пожалуйста, там мы можем. Ведь как было, здесь на общем, хозяйстве сколько не гнись, да не разгибайся, опла­ту получишь не выше, черты — и так го­ды, десятилетия. А потом многие при­способились к тому, что вообще ни в ка­кие вороте не лезет. Вот скажу, в декаб­ре привесов по свиноферме не было, дожили же, так по 25 рублей я закрыл свинаркам да скотникам — что заработа­ли, то и получите. А думаете кто возму­тился или сказал «хватит, ухожу» — как будто ничего не случилось! Главное-то не на колхозном дворе у многих стало. Или вот сколько бились отучить — приходят на ферму работники в пять да, половине шестого. Да в это время свинья спит, что ее тревожить. Приди в восемь. Так нет — в восемь уже дома надо быть. Своя ско­тина дороже, проснулась — следует на­кормить, напоить. А кроме того, что гре­ха таить, с рани-то, пока на улице никого, и прихватить с общественного двора что-то можно. Конечно, не все так, но зараза эта задела многих.

   Есть правда в словах Геннадия Николае­вича — уж если многими годами все, о чем говорил он, вошло в привычку, как ожидать, что сразу после объявления арен­ды все кинутся на нее. Да и уж лучше пусть медленно, но, верно, без огульного насаждения, без создания в угоду конъюнк­туре видимости аренды путем только пе­реименования, не меняя ничего, хозрас­четного подразделения. Время нужно для преодоления психологического барье­ра у тех, кто завтра станет арендатором. Сам Геннадий Николаевич, чувствуется, верит в аренду, видит в ней завтрашний день, а потому по-доброму смеется — лишили меня арендаторы должности, вро­де как безработный я теперь. И собира­ется, оказывается, и сам взять на аренду овец — дело привычное, выгода будет. С кем? Пока думает, подбирает.

   Что необходимо аренде для успеха? Нужны свобода действий, какая хозяину нужда в опеке, и условия, которые га­рантируют получение кормов и сбыт го­товой продукции. В экономической основе ее принцип взаимной выгоды арендода­теля и арендатора. Все эти вопросы ого­вариваются в договоре. Он у наших конаревских арендаторов еще не подписан, но известны и не раз анализировались все пункты.

   Срок аренды пять лет. Амортизацион­ные отчисления за свинарник и его обору­дование, которые ежегодно должны вы­плачивать арендаторы колхозу, составля­ют 1776 рублей. Кроме того, от хозрасчет­ного дохода арендаторов договор предусматривает отчисления в размере 20 про­центов на страховые платежи, социальное страхование, различные непредвиденные расходы и на формирование чистого дохо­да колхоза, 12 процентов — на содержа­ние специалистов, 10 процентов – обслуживающего персонала колхоза.

   Договор определяет конкретно, по го­дам обязательства арендаторов по произ­водству продукции. Так, на текущий год предусмотрено получить 440 голов при­плода, из них 150 (весом 30-35 кг) сдать в Мелеузовский откормсовхоз, 300 голов (весом до 15 кг) продать колхозникам, реализовать на мясокомбинат 150 цент­неров мяса. Расчетные цены за продукцию определены.

   Ознакомиться с договором во время нашей беседы с арендаторами я не мог — его не было. Отсутствие в этот день экономиста, выехавшего в Мелеуз, не позволило это сделать и в правлении. Просмотреть документ, определяющий взаимные обязательства сторон, удалось только несколькими днями позже. Сделать это я счел необходимым, потому что в беседе арендаторы не ответили на ряд вопросов, с моей точки зрения, очень важ­ных, если аренда делается всерьёз, надол­го, но взаимовыгодных условиях. Напри­мер, какова расчётная цена на корма, ус­луги, которыми обеспечивает арендаторов колхоз, будут ли они гибкими. Почему в случае ущерба по вине колхоза (необес­печенность кормами, нарушение обя­зательств колхоза по сбыту продукции и т, д.) он арендаторам будет возмещен колхозом только в размере 50 процентов, а не полностью. Были и другие вопросы, оставшиеся без определенных ответов. К сожалению, часть из них не сняло и зна­комство с договором.

   По моему глубокому убеждению, толь­ко взаимовыгодность условий аренды, эко­номическая и социальная защищенность арендаторов может обеспечить ее успех. Но на сегодня, зачастую, тем кто хотел бы стать арендатором, не хватает экономических знаний для того, чтобы обосновать и отстоять свою позицию, и, не будем стесняться этого слова, выгоду. Если про­счеты при заключении договора аренда­тор начинает понимать, как говорится, «зад­ним» умом, когда что-либо изменить почти невозможно, меру его разочарования оце­нить трудно.

   Конечно, первый опыт не гарантирован от просчетов. Но их надо стараться избе­жать и исправлять в ходе работы, чтобы деятельность первых арендаторов доказы­вала выгодность нового дела, чтобы у пионеров обязательно появлялись после­дователи.

   Если при знакомстве арендаторы почти отказались от беседы, то в конце выяс­нилось, что наш приезд стал даже полез­ным для них. Чем? Вопросами, на кото­рые мы не смогли получить ответа.

   — Те вопросы имеет смысл продумать, — сказал Юрий Михайлович, — разо­браться — чувствуем и сами, что пока проект нашего договора учитывает не все возможные повороты и частности разви­тия взаимоотношений с правлением кол­хоза. При всем уважении к арендаторам из Грачей скажу, что видно недоста­точно для этого дела смелости в решени­ях и полной отдачи в работе, не хотелось бы повторять их печальный опыт. Как сей­час мы понимаем, в той неудаче «собака зарыта» в договоре. Свой мы подпишем только тогда, когда будем уверены, что предусмотрели все, оговорим и возмож­ность внесения в него дополнений. А их может заставить внести сама жизнь.

   Мы друг другу понравились. Когда про­щались, нас любезно, и, судя по всему, ис­кренне, пригласили на шашлык из первого десятого по счету сверхпланового, а зна­чит личного арендаторов, поросенка. При­глашение мы конечно же приняли. Во-первых, чрезвычайно интересно узнать, как сложатся дела у новых арендаторов из колхоза имени Шевченко, ну а потом, кто же, по нынешним временам, отказы­вается от такого приглашения. Нас заве­рили, что оно последует не позже, чем летом. Тогда мы и продолжим рассказ о конаревских арендаторах и их делах.

   Когда возвращались из колхоза в Мелеуз, всю дорогу спорили об аренде, фер­мерстве, их плюсах и минусах, о возмож­ных вариантах развития событий у наших новых знакомых. Это и понятно — на пути нового движения много вопро­сов. Как торопится время, вот вроде бы совсем недавно мы впервые познакоми­лись с первым из арендаторов, теперь уже известным на всю страну «Архангельским мужиком» Сивковым, а уже и в нашем районе появились его последователи. Есть и первые примеры удач, и первые ошиб­ки, и первые неудавшиеся арендаторы. Но нет, и мне думается, не может быть в этом деле готовых рецептов, универсаль­ных правил, застывших форм. Аренда — это множество вариантов, поиск, постоян­ное развитие.

   Нас в машине, тараном пробивающей свежие, рыхлые намету на узкой колее дороги, зажатой снежным тоннелем, ве­дущем к Федоровскому тракту, трое. У каждого свой взгляд, своя точка зре­ния. Они, пожалуй, чаще, все же, не сов­падают. В конце концов, мы с редакцион­ным шофером Сергеем составили нечто вроде коалиционного блока и уже вместе, почти «задавили» Бориса Яворского. Бли­же к концу пути, когда страсти немного улеглись, сил спорить уже не было, Борис спросил, почему же я не поинтересовался мотивами решения друзей отказаться от привычной жизни в городе и стать арендаторами. А что мне было об этом спрашивать, зачем?

   Разве можно объяснить, почему все мы хотим в своей жизни, во всем многооб­разии отношений и связей с обществом целом, другими людьми, реализовать право быть хозяином самому себе? Да вот только не все решаемся.

А. Байков.

 

На снимке: арендаторы Ю. М. Пермяков и Н. А. Нестрогаев.

Фото Б. Яворского.