Пастухов, И. Первое слово о Салавате / И. Пастухов. – Текст : непосредственный.
// Путь Октября. – 1989. – 16 ноября. – С. 4.
Двести пятнадцать лет тому назад, в 1774 году, Екатерина II, с помощью армии потопила в крови народное восстание во главе с Емельяном Пугачевым. В числе схваченных и казненных был соратник Пугачева, предводитель башкирской бедноты, поэт Салават Юлаев…
В 1778 году инженер, генерал-майор, картограф и фортификатор, писатель и историк Александр Иванович Ригельман написал труд «История донских казаков», но эта рукопись в печать не попала. Дело в том, что он включил в нее четыре главы о пугачевском восстании, где немало внимания уделял описанию участия в борьбе башкирского народа. По сути это было первое публицистическое слово о Салавате Юлаеве.
Автор не торопился публиковать написанное. В России в это время Екатерина II тщательно старалась вытравить все, что было связано с историей восстания Пугачева. Яик стал называться Уралом, станица Зимовейская — родина Е. И. Пугачева — была переименована в Потемкинскую. Донские ветры развеяли пепелище пугачевского куреня. И в это время малоизвестный генерал упоминает имена Пугачева и Салавата Юлаева, упоминает лояльно, с патриотической позиции.
Ригельман хорошо знал коварный нрав мстительной матушки — императрицы, которая бы ни за что не простила ему публикации «крамольных глав». И его рукопись осталась лежать под сукном до лучших времен.
Минуло 68 лет, когда в императорское общество истории и древностей российских обратился коллежский асессор, небогатый черниговский помещик Аркадий Александрович Ригельман, доставивший сюда пожелтевшую отцовскую рукопись. Маститые ученые прочли ее и заволновались. Крамола! Мятеж! Каллиграфические строки Ригельмана пахнули огнем Крестьянской войны, боевыми действиями армий Емельяна Пугачева и отрядов Салавата Юлаева. Правда, мир уже читал «Историю Пугачева» А. С. Пушкина, но то Пушкин, со своею славою, перед которой спасовал даже Николей I, разрешивший поэту доступ в секретные архивы. Затем, впрочем, император горько сожалел о своей непростительной милости. Царь охотно удовлетворил бы свое чувство мести, разрядившись гневом в адрес против ученых мужей общества, попади рукопись в печать. Николай I любил свою бабку Екатерину II и ни за что не простил бы «осквернения» ее памяти.
Но тем не менее 26 ноября 1846 года в типографии Московского университета рукопись Ригельмана, вместе с четырьмя главами, стала книгой. Высочайший гнев так и не грянул. Видимо, Николай I понимал, что век екатерининский канул в лету, а может быть (а это вернее всего) он не читал этой книги, которая и по сей день является уникальным историческим документом, проливающим свет истины на многие события восстания в башкирских степях во главе с Салаватом Юлаевым.
И. Пастухов.