«Зачем ты в наш колхоз приехал?..». Файстма Аренд

Медведникова, О. «Зачем ты в наш колхоз приехал?..»

/ О. Медведникова. – Текст : непосредственный.

// Путь Октября. – 1990. – 2 октября. – С. 3.

 

   Размышления после беседы с голландским агрономом.

 

   Ровно в семь мы пришли в банкетный зал единственного в городе ресторана. Нам обещали встречу с голландцем. Да, с тем самым, из колхоза имени Салавата, о котором по городу и району уже ходят слухи, перерастающие в легенды: якобы он один вырастил больше половины всего урожая картофеля (что, конечно, на      самом деле легенда) и якобы он работает до ночи, а утром, если нет машины, идет на поле пешком (на что досконально опрошенный голландец серьезно ответил: «Ничего особенного в этом ничего нет…»), и который, конечно, что скрывать, мечта многих наших девушек, видящих во сне сказочную Голландию. Однако, холостой Аренд Файстма несмотря на его высокую оценку башкирских девушек, жениться что-то пока не заторопился.

   А очаровать его, несомненно хотят многие. И мы, собравшиеся на неофициальную встречу члены политклуба и клуба избирателей и депутатов тоже не были исключением. Правда, отдыха, который намечался, не получилось (а голландец действительно с утра до позднего вечера рабо­тает и почти не отдыхает, по крайней мере, его, в отличие от всех проезжаю­щих Мелеуз туристов и разного рода бездельни­ков, не возили ни в уве­селительную поездку на Нугуш, ни на «Тулпар»). А получилась пресс-конферен­ция.

   Спиртного Аренд не пьет, поэтому звон хрусталя не раздавался за столами, пе­рекусили все одинаково голодные после работы на скорую руку и, (надо ска­зать, чтоб избавить читате­лей от зависти, что ничто не ломилось под тяжестью еды) понеслись вопрос за вопросом. Изредка успевая перехватить салата, мяса или картошки. Аренд Фай­стма отвечал, что он зна­ет три языка, побывал в странах Западной Европы и в Англии, любит спорт, дело свое избрал по наследству: отец — фермер и он еще в 12-14 лет мечтал стать похожем на не­го, сколько стоит земля в Голландии, что нужно, что­бы стать фермером (мно­го денег), есть ли гаран­тия от банкротства (нет, и это называется: «Риск!» — выразительный щелчок пальцами), регулирует ли государство работу фер­меров (нет, регулирует только, рынок: спрос и сбыт), сколько стоит «жизнь» в Голландии (глав­ный расход: на жилье), ка­ков прожиточный минимум (примерно 200 рублей на человека — если считать а рублях), что его друг ку­пил хороший дом и еже­месячно отчисляет за него большую сумму, пока не выплатит все, что свой дом имеют многие, но если станет человек безработным, дом приходится продавать. Сам Файстма полгода пос­ле окончания института был безработным, писал в разные фирмы и, наконец, ему предложили, вот эту работу в России, которой он был, по всему видно, рад и которую не хотел бы по­терять (имеется в виду мес­то в фирме), даже если по-прежнему придется рабо­тать здесь, а не на родине.

   — Почему бы и нет? — сказал Аренд.

   Политикой он не интере­суется. И, услышав о бур­жуазной революции XVI ве­ка в Голландии, надо ска­зать, несколько удивился. На первый взгляд он вооб­ще весел, беззаботен и ве­дет себя иногда как ребе­нок, чувствующий всеобщую любовь и понимающий, что ему смотрят в рот.

   — Вот только жаль: всех его рассказов о жизни «там» я не расслышала. Слева от меня сидели ны­нешний арендатор и бывший агроном и под стук ножей и вилок вели не­громкую, но если вслушать­ся и понять — страшную бе­седу о том, как их, в отли­чие от голландского агро­нома, ежедневно унижали и унижают, обирали и продолжают обирать, как бесстыдно попираются все эти хваленые Законы о земле, о собственности, об аренде, как обидно «па­хать» от зари до зари и оставаться нищим, как стыд­но, когда здесь, за столом, у этого молодого иностран­ца наши молодые специа­листы со смешком спрашивают: «Ну, а наши колхоз­ники как работают?». После чего арендатор вспылил и, не сдержавшись, высказал, до какой же степени мы потеряли уважение к себе.

   И вы знаете, после этих слов как-то неудобно стало мне за столом. Вот любу­емся мы сейчас голланд­цем, легенды слагаем. Но неужели наши колхозники работали бы хуже, если бы были уверены, что все, им причитающееся, они получат сполна? Если бы государство сначала не обоб­рало их, как липку, налогами, а затем не отняло бы большую часть денег путем тихого повышения цен, которое идет уже давно, не поставило бы в унизительную очередь на все, начиная от обуви и кончая машиной, — неужели бы они меньше старались? Представьте себя на месте Файстма. Это трудно, но вообразите: вы отработали от зари до зари несколько месяцев — в тяжелых условиях, но вот вы приез­жаете домой и покупаете дом, ну, в крайнем случае, машину. И не стоите пять лет в списках, и вас не обходят, и никто не спра­шивает: откуда такие до­ходы? А во время работы вы можете позволить себе войти в кабинет председа­теля и сказать ему, как этот голландец: «Зиннат, надо сделать то-то и то-то». И председатель не посы­лает вас после этого куда подальше, а соглашается и — делает! Разве вы в та­ких условиях позволили бы себе покуривать и попле­вывать? Каждому хочется в душе быть стахановцем (может быть, редкий к это­му равнодушен), но не стоит забывать о том, что Стаханов дал рекордную выработку угля тогда, ког­да следом за ним шли двое подсобных рабочих, а дру­гие забойщики делали все в одиночку…

   — Я был в Швеции, Швейцарии, Люксембурге, в Англии, — рассказывал Фейстма.

   — Да их техника от на­шей-то не слишком-то от­личается, и мы такую мог­ли бы сделать, — говорил в это время агроном арендатору.

   — Да мы знаешь сколько у себя переделали! — отвечал арендатор агро­ному. — А что имеем? Обобрали, все, что заработано, — отняли. Овощи заказали посадить, сейчас не собирают. Все в земле гниет!

   — Я люблю виндсерфинг, люблю путешествовать. Од­нажды мы поехали на озе­ра, и я напился прямо из озера — такая чистая во­да! — улыбался голландец.

   …Слегка звякала посуда, булькали «минералка» и пи­во недельной давности, вместе с Арендом смея­лась молодежь, а в углу застолья сокрушались немолодые уже, хлебнувшие жиз­ни наши труженики земли.

   — А что вы думаете о Западной Европе? — спрашивал иностранец нас, никогда там не бывавших.

   — О, — говорили мы. — Мы думаем, что они живут лучше нас.

   И невесело было на душе. И за Россию — обидно.

 

О. Медведникова.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *