Кобяков, В. Храню историю семьи / В. Кобяков.
— Текст : непосредственный.
// Путь Октября. — 1993. — 13 февраля. — С. 2.
В газете «Путь Октября» от 11 декабря 1992 года в опубликованных списках репрессированных есть данные о моих предках Кобякове Павле Игнатьевиче и его брате. Правда, есть там неточности. Почему-то Максим назван Михаилом. Остальные же разночтения объясняются просто: разные национальности — от отца и матери, а Покровка и слободка — две улицы одной деревни, разделенной маленькой речушкой.
В начале мои прадеды с семьями переехали в Башкирию. Родители отца приехали из Белоруссии (Черниговское полесье), а родители матери — с Полтавщины. Щербинам повезло. По столыпинской реформе они получили наделы в степи под Стерлитамаком. А вот Кобяковым достался участок в лесной глухомани. Валили лес и строили дома. Корчевали под самое необходимое и поэтому по улице плотной стеной стояли дубы и березы. На появившихся вырубках между пней сеяли просо.
Но мечтам о свободе не суждено было сбыться. Война 1914 года была не самым разрушающим событием. И хотя во время Брусиловского прорыва дед Максим был ранен, а дед Павел попал в плен, они вернулись домой живыми. Благополучие и надежду на свободную и счастливую жизнь разрушил переворот 1917 года.
Дед Максим в колхоз не вступил и был раскулачен, а затем осужден. Забрали тогда его хозяйский скарб, разобрали и увезли дом. Жена с тремя детьми (из 17 детей 14 умерли) жили в семье деда Павла, у которого также было трое детей: два сына и дочь.
Когда Максим вернулся из заключения, на месте своего дома увидел пустырь. Только под высоким дубом остались два пролета бревенчатого забора. Он пристроил еще три такие же стены и получился амбар, который укрывал семью от дождя и снега. Построенный впоследствии из купленной бани дом прослужил ему до самой смерти.
В конце гражданской войны Павел командовал красным отрядом по борьбе с бандами. Со скрипом, но вступил в колхоз. 14 декабря 1937 года он тоже был арестован и совещанием «тройки» приговорен к 10 годам лишения свободы.
Война шла к концу. Его старший сын добывал башкирскую нефть для фронта, а младший — Демьян (мой отец) — воевал.
Их отца, зека Гулага Павла Кобякова, перевели с лесоповала работать на пилораму, где-то под Свердловском. Однажды вечером их как обычно загнали в барак. Никто не обратил внимание на два воза соломы и хихикающую около них стаю уголовников. Вертухаи закрыли барак и «урки» занялись делом: обложили барак соломой и подожгли.
Те, кто смог сбить решетки, выпрыгивали сквозь огонь наружу. Там их встречали автоматчики с собаками. «Погорельцев» выстроили в одну шеренгу и когда крики погибающих утихли, прозвучала команда: «У кого ожоги — шаг вперед». Дед, хотя и достаточно сильно обжег руки, не вышел, но услужливые уголовники вытолкнули его. Обгоревших поставили спиной к пожарищу перед поредевшем строем. Вертухай, демонстративно позвякивая связкой ключей, объявил: «Перед вами пособники немецких фашистов, вредители — поджигатели. Смерть врагам народа!» и ППШ расставили точки на судьбах зеков. Раненых не добивали, их вместе с телами расстрелянных уголовников покидали в кострище.
Рассказал об этом человек, оставшийся в той поредевшей колонне, которая и была бессильной свидетельницей кровавого спектакля.
Так сложилась судьба двух братьев Кобяковых.
Вообще-то фамилия Кобяковых очень древняя. Ей более 800 лет. Исходит она от кипчакского хана Кобяка, взятого в плен в 1183 году («Слово о полку игореве»). Среди взятых двух тысяч пленных был и гарем хана с его детьми (чьи дети? Кобяковы). Один из них был стременным у рязанского князя, а бояре Кобяковы участвовали в Куликовской битве. История дворянских родов России упоминает Кобяковых, как участников оппозиции новгородскому вече. В смутные времена Ивана Грозного Кобяковы служили при дворе на второстепенных должностях, но в первые лица из них никто не вышел. Обеднявший дворянский род сохранил потомкам лишь редкую фамилию…
В. Кобяков.