Медведникова, О. «Запомните нас такими…» / О. Медведникова ;
фот. С. Сеитова. — Текст : непосредственный.
// Путь Октября. — 1996. — 30 марта. — С. 2.
Старые снимки — сколько воспоминаний они вызывают, стоит извлечь их на свет божий из старых папок, альбомов, сколько счастливых и грустных минут встают перед глазами, сколько нового открывают эти фотографии для непосвященных. Вот такой — узнаете? — была наша улица Ленина в 60-х годах.
Мелеуз был тогда городом районного подчинения, только начинал строиться, расширяться. Председателем исполкома горсовета, был в ту пору Леонид Алексеевич Шанин — вот он на фотографии, где сняты депутаты горсовета после сессии, четвертый слева в первом ряду. Это была его последняя сессия как председателя в 1967-м году, он уходил — не сложились отношения с первым секретарем райкома партии, а это было очень важно, важнее любых деловых качеств. И всматриваясь в этот старый снимок, Леонид Алексеевич вспоминает многое и многих, говоря:
— Напечатайте в газете, может, кто еще жив, отзовется…
На днях Леониду Алексеевичу Шанину, почетному гражданину города Мелеуза, исполняется 75 лет. Волей-неволей к такому юбилею приходят мысли об итогах жизни, о пройденных дорогах — и не только в переносном, но и в буквальном смысле: начальник дорожного ремонтно-строительного участка Шанин (доротдела, — как он сам по старинке говорит) построил в Мелеузовском районе не мало дорог.
— Пора, пора собираться в другой путь, — говорит Леонид Алексеевич, с улыбкой качая головой. Такое спокойное отношение к этой дороге «по ту сторону бытия» часто бывает у стариков, хорошо знающих жизнь, разбирающихся в людях и проживших свое время так, что им не в чем каяться, не о чем сожалеть. И, что немаловажно, в старости эти люди счастливые, окруженные любящими детьми и внуками.
— Вы помните нас, — наказывает, — мы были честными коммунистами. — Сейчас много пишут плохого о партии, — Леонид Алексеевич в сердцах махнет рукой, — и были, правда, в ней люди подлые, низкие, крохоборы. Но — не все. Большинство честно трудились, выполняли свой долг. Мы все отдавали на благо Родины. Мы же были патриотами до фанатизма.
Почему они были такими — Леонид Алексеевич вновь и вновь возвращается к этому вопросу:
— Я хочу объяснить, чтоб вы знали, чтоб вы поняли нас.
И за его рассказом о прошлом, дополняемым старыми снимками, встает такая реальная, такая ощутимая картина жизни той, советской поры, что кажется, видишь ее так явно, как этот стол, и цветы в вазе, и этого седого человека напротив с живыми, ясными глазами.
Школа крестьянской молодежи. Мальчишки в сатиновых шароварах и байковых курточках, девочки в белых носочках, туфли на пуговках, скромные платьица и сарафаны — они изучали не только предметы, но и искусство столяров, плотников.
Они делали радиоприемники, стреляли из винтовок, с гордостью носили значок «Ворошиловский стрелок», слово ОСОАВИАХИМ было для них равносильно дважды — два, а старшеклассники почитались как учителя — власть самоуправления была непререкаема. Они должны были стать самостоятельными и полезными гражданами, а не белоручками и «маменькиными сынками». И в 1940-м, окончив школу, группа мальчиков: Володя Пустарнаков, Володя-Лодик — Алеев, Борис Должиков, Леонид Шанин, не раздумывая, поступили в военное училище.
А через год началась война. И полетели на мальчиков похоронки. Мама Леши Шанина получила две: на Валю Тульникова и Ваню Бобкова, мальчишек-сирот, которых Леша «подтягивал». Валя даже жил у них в доме. И погиб при первом вылете. А Лешу судьба уберегла. Он попал на Дальний Восток. Но первоначальное затишье в военной судьбе юного бортмеханика, от которого он рвался на фронт, скоро сменилось и боевыми вылетами — в секретных командировках, о которых он и по сей день вслух не говорит, а потом и войной с Японией.
В 1946 году Леонид Алексеевич демобилизовался. Ехал в поезде через всю страну — сердце стучало в такт колесам: домой, домой! Были они все ребята молодые, красивые, летный состав — при деньгах. И нагадала Леше цыганка на перроне неожиданную перемену в любви и в судьбе. А через пару недель он встретил в Алма-Ате, куда и попал-то волею случая, свою Машу, Машеньку, Марию Ивановну, которая стала хорошей хозяйкой в доме, а сейчас опорой всей семьи, родила ему пятерых детей. Один сын, к сожалению, умер, а остальные все вышли в люди, занимают достойное место в жизни. А по кому еще, как не по детям, судить о родителях?
— Как быстро пролетела жизнь. Мы с Машенькой и оглянуться не успели, как состарились. Какие были и какие стали, — Леонид Алексеевич показывает рукой в сторону фотографий за стеклом.
Да, было время, когда Леонид Шанин — видный красивый мужчина, шутя гирями играл. И в работе земля, как будто быстрей обычного, крутилась. Теперь уже не то, но он не сожалеет. Не любит выделять свои заслуги: «Мы все работали, актив работа». Только об одном просит — чтоб его поколение не забывали и не чернили.
— Отчитываюсь перед всеми, — говорит. — Честь свою ни я, ни большинство других моих сверстников не запятнали — честь советского гражданина. И жизнь моя, считаю, прожита не зря.
… Старый дом под высокой березой на улице Гагарина — его основу выстроил еще отец Леонида Алексеевича, сам он расширял — девять душ со стариками и детьми была семья. И теперь он не пустует: дети, внучки, а их шестеро и есть уже правнук Миша («замечательный!»), — не смолкают звонкие голоса в просторных светлых комнатах. А дом, пока в нем на все голоса смеются дети, — вечен.
О. Медведникова.
На снимках: Л. А. Шанин.
сессия горсовета, 1967 год.
Мелеуз в 60-е годы.
Фото С. Сеитова.