Ерикеев, Л. Ночной вылет / Л. Ерикеев. – Текст : непосредственный
// Путь Октября. – 1964. – 21 февраля. – С. 4.
Иван Тимофеевич Сумец — уполномоченный Мелеузовского района по оргнабору, — перебирая документы прошлых лет, наткнулся на летную книжку. 3426 — столько часов он находился в воздухе на боевых самолетах. А в годы войны каждый час полета навсегда врезался в память.
…Лето 1943 года. В тисках блокады сражался Ленинград. В районе станции Мга гитлеровцы концентрировали много танков, артиллерии и мотопехоты. Авиаудар предстояло нанести здесь.
На аэродроме у деревни Малино под Серпуховым шли последние приготовления. Вскоре в церковь, где отдыхали после ночных полетов экипажи самолетов, вбежал посыльный:
— В штаб!
Молодые, еще не испытавшие знакомства с бритвой, и опаленные войной ветераны авиации — все сейчас сосредоточенно слушали слова приказа.
А когда сумерки окутали землю и смолкли дневные звуки, аэродром ожил. Один за другим в воздух взмывали горбатые «ИЛ-4». Бомбардировщики шли гуськом на расстоянии видимости. Нет-нет да и вспыхивали сигнальные огоньки впереди идущих самолетов.
Ночной вылет. Он всегда приносит много неожиданностей. Трудно предугадать, что подстерегает экипаж впереди. Но каждый твердо знал: во что бы то ни стало нужно выполнить задание. Этого ждут внизу, на земле, защитники Ленинграда.
А вот и линия фронта. Где-то под брюхом самолета появились трассы снарядов зениток. Тут и там виднелись разрывы. Торопливо забегали щупальцы прожекторов. Ровно, сосредоточенно гудят моторы. Штурман взглянул на карту. Вражеский клин миновали, теперь снова будет наша земля. Вдали показался слабый свет маяка. Скоро цель. Земля снова ожила. Теперь уже наши прожекторы заработали. Своими лучами они обозначили «ворота» для самолетов.
— Правильно вышли? — спросил летчик Сергей Грачев.
Трассирующие снаряды артиллерии показывали, куда нужно сбросить смертоносный груз.
— На боевом, — командует штурман И. Сумец.
Боевой курс — это значит в работу вступает летчик и штурман. Штурман рассчитывает угол прицеливания, делает поправки на снос и другие расчеты. Летчик «держит» самолет в заданном направлении. Стрелки охраняют самолет. Даже если подкрадется враг, на летчика и штурмана не надейся: они погружены в свою работу.
Бомболюки открыты. Еще секунда… Цель точно идет по курсовой черте прицела. Иван нажал кнопку. Первая тысячекилограммовая бомба пошла вниз. Следом — вторая, пятьсот килограмм. И, наконец, светящаяся. Она повисает на парашютике, освещая окрестность.
Слышатся глухие взрывы. Цель! А сзади идут еще самолеты. Еще и еще… Земля пылает от взрывов. Уже на обратном курсе, словно два клеща, в самолет вцепились прожекторы. Сильный свет застилал глаза, мешая управлять машиной.
— Идем на снижение, — объявил летчик.
Тявкали зенитки, задыхаясь от злобы. Самолет шел круто вниз. Потом неожиданный разворот — и снова тьма.
— Отцепились, — вздохнул штурман.
В наушниках вдруг послышался взволнованный голос стрелка:
— За нами два «мессера».
Немецкие истребители «мессершмитт-110» пристраивались сбоку. Перед кабиной бомбардировщика прошила воздух очередь трассирующих пуль. Вторая трасса угодила в колпак кабины стрелка. Край колпака срезало, словно ножом. Стрелок и штурман открыли огонь. Очередь… Еще очередь. Один истребитель отвалил в сторону. «ИЛ-4» юркнул в спасительные облака.
Было светло, когда добрались до аэродрома. Закончился еще один, продолжавшийся четыре с половиной часа, ночной вылет. Днем — короткий отдых, а вечером — снова в воздух. Стало будничным каждый день бороться со смертью. Бороться и побеждать.
Легко становилось на душе после каждого вылета, когда «подбивали» итоги ночной работы. Этот вылет был особенно памятным. На другой день Советское информбюро коротко сообщило: «В результате массированного удара войска Ленинградского фронта продвинулись вперед».
Еще кусочек священной земли был очищен от вражеской нечисти!
Л. Ерикеев.