Память живет

Заикин, С. Память живет [Текст] / С. Заикин

// Путь Октября. — 1988. — 7 ноября. — С. 3.

 

      Последнее время заметно возрос интерес к истории. И мне, старожилу города Мелеуза, живому свидете­лю далеких героических событий, незабываемы и до­роги воспоминания. Два года назад в районной газете публиковались записи Николая Николаевича Гаврилова под общим названием «Истории из старой тетради». Именно так, как он пишет, все и было. Я сохранил эти номера газет, а недавно меня осенила мысль продолжить  «записи».

 

Красногвардейцы

      Первые годы после Ок­тябрьской революции — был я тогда еще мальчи­ком — власти в Мелеузе часто менялись. Помню, в наш дом пришли красногвардейцы. Я узнал Спиридонова Михайла, Кутового Петра, Кочкина Павла, а с ними — мой двоюродный брат Заикин Иван и наш со­сед Вохмин Константин. Костя тогда был студен­том. Я спросил у него, кивнув головой в сторо­ну вошедших: «И ты с ними?». Он улыбнулся: «Да!». Минуты через 2-3 я вошел в дом. В задней комнате за швейной ма­шиной сидел отец. Погро­зив мне пальцем, прошеп­тал: «Тише, не мешай». В передней наши «гости» вели оживленный разго­вор — о чем, я понял лишь, что скоро в Мелеузе появятся белые, колчаковцы.

 

Костя в опасности

      Дня два прошло. Но­чью слышим: по улицам загремели колесами те­лега, брички. Кто это – белые, красные? Вдруг распахивается ставня, дробный стук в окно. Кри­чат: «Сколько вас тут проживает?». Ответила мать: «Шестеро, один ти­фозный (брат болел)». Уш­ли. Значит — белые. Мы привыкли, красные в та­ких случаях обращались: «Хозяйка, ставь само­вар, придут люди». На этот раз никого к нам не поставили.

     Наутро, смотрю, во дво­ре моя мать и Костина тетя Даша, ведут разго­вор, чем-то озабочены. Оказалось, беспокоились за Костю, могут его схва­тить. Решили спрятать в нашей спальне на палатях — они казались по­толком. Две неделя он скрывался у нас. Мы вместе с ним ели и спали. А кругом не спокойно, всюду повальные обыски, и как-то ночью Костя ушел…

     Беляки свирепствовали.

     Схваченных партизан до­прашивали, жестоко изби­вали плетьми, шомпола­ми, расстреливали.

 

Дни колчаковцев сочтены

     На этой площади мы с ребятами играли в козны. Вдруг слышим, засвистели по улицам пули. Мы — по домам. Не успел я метров сто добежать, как пронзительный свист про­несся над моей годовой, снесло фуражку. Я излов­чился, схватил ее… Дома получил от отца взбучку.

     Через полчаса этак стрельба удалилась в сто­рону Белой. Это наша Красная гвардия выкури­вала колчаковцев. Вско­ре наступило полное за­тишье. И тут появился Костя Вохмин с партиза­нами. Радости нашей не было конца — жив, здо­ров, невредим. (Позднее он погиб от вражеской пуля и захоронен в братской могиле, его имя на памятнике,   что   сооружен   в честь 70-летия Советской власти у районного Дома культуры).

     День-два было спокой­но. Между тем белые ук­репились за рекой, готовились к бою. В районе нынешнего совхоза «Араслановский», на горе, с ко­торой Мелеуз виден, как на ладони, установили пушку и открыли из нее пальбу. Земля стона­ла, взрыв за взрывом, вокруг — воронка на во­ровке. Наши открыли от­ветный огонь из дально­бойной пушки: недолет, перелет… и вот третий выстрел прямо в цель, мы, мальчишки, бегали потом в Миньковку посмотреть — от вражеского орудия остались одни осколки.

    После этого боя сол­даты Колчака стали раз­бегаться по домам, офи­церье подалось на юг, в сторону Оренбурга. Боль­ше беляков мы не виде­ли. В Мелеузе укрепля­лась Советская власть.

С. Заикин,

житель Мелеуза.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *