Сказание о родниках

Пильнов, М. Сказание о родниках / М. Пильнов. – Текст : непосредственный

// Путь Октября. – 1997. – 15 июля. – С. 3.

 

   Августовская жара полыха­ла на горизонте маревом. Воз­ле одной из водоразборных колонок, протянувшихся по поселку Кизрай, копошились в луже утки.

   Поскрипывая колесами, мимо про­ползли дрожки с бочкой для воды. Впереди сонно восседал дедуш­ка Тулугалсй.

   –  Тулугалей – воды налей! – дразнились ребятишки.

   –  Я вам! – шикнул на них паренек, приехавший в дерев­ню па практику.

   –  А чего это дед не остано­вился, мимо колонки с пустой бочкой проехал? – удивленно спросил он у девушки, набирав­шей в ведра воду.

   –  Говорят, он в поле, к ком­байнам какую-то сладкую воду привозит, – ответила та.

   Кто-кто, а аксакал Тулуга­лей Имангулович Имангазеев толк и цену воде знает. За свои семьдесят три года всякой ее перепробовал. Долгую жизнь трудил­ся скотником, летом по горам гонял ста­да. А уж как тяжеловато стало с года­ми, попросил назначить его водовозом.

   Теперь кизрайцы точно уж и не по­мнят, когда бабай пересел с верхового коня на эти дрожки с бочкой. Знают одно, придет пора убирать хлеб, Тулугалей-ага снова приедет к ним в поле и напоит их чистой, как слеза, сладкой как сахар, студеной хрустальной водой.

   –  Где ты ее только берешь? – удив­лялись поначалу механизаторы.

   –  А вон на той горе, у леса, в мес­течке «Калташ», – махнул старик кну­товищем. – Родник там, с детства по­мню его, ухаживаю за ним.

   И, подумав, спросил: «А что, может, не нравится?»

   –  Что ты, что ты, дедушка, очень даже твоя вода всем нравится. Прямо сахар, вози, отец, людям на здоровье…

   Щелкнул кнут. Дрогнула повозка. Раздался всплеск. Из-под деревянной крышки сбежали на землю серебрис­тые капли-бусинки. Водовоз держал путь к следующему агрегату.

   Рассказывают, что с некоторых пор старик с половины лета не стал при­езжать в поле. Приболел водовоз. Не заросла бы тропинка к роднику!

   Тропинка не заросла, родник «по­правили» – на дно опустили новый сруб и, говорят, даже рядом соорудили ска­меечку. А вот старик совсем плох, не встает. Может, и сам он того не ведает, по память о себе оставил именно в этом роднике. И будет она жить до тех пор, пока живет сам родник. Хорошо бы рядом со скамеечкой вкопать столбик и учредить на нем «мемориальную» доску из липы – для проезжих турис­тов – примерно с такой надписью: «Род­ник Тулугалея Имангуловича Имангазеева. Живи, человек!».

   А родникам на нашей земле год от года становится все не­уютнее и они потихоньку умирают. Как когда-то знаменитому Воскресенскому Гремячему ключу, о котором жители этого поселка из поколения в поколе­ние передают удивительную легенду. Что в бытность свою, когда он был со­всем молод, к нему на поклон стекался люд со всей округи и ключ тот, вроде Табынского, излучал невидимую силу и считался священным. Сам самозван­ный царь государства Российского Петр III, а в простонародны – Емелька Пуга­чев, и тот освящал свой «сан» именно из этого ключа. А заодно и коней.

   Сегодня от Гремячего осталась только легенда, да тоненький, пересы­хающий ручеек. С хранительницей ду­ховных ценностей поселка Воскресен­ский Марией Ивановной Инчаговой мы ведем разговор на ее крылечке о судь­бах Гремячего и других родников, ко­торые еще не совсем «приказали дол­го жить». Их, оставшихся в живых, можно пересчитать по пальцам.

   – На Аиткиной горе (обратите внимание: на горе!) и в конце Ермоловки вроде пока живы роднички, – вспоми­нает она, – еще на Десятковой мельни­це, да кое-где по Тору. Самих людей давно нет, а память о них – в этих род­никах.

   Ну, а что касается Гремячего, то похоронили его мы, сегодня здесь живу­щие дикообразные представители «ци­вилизованного общества». Ключ внача­ле огородили конюшней со всеми вы­текающими отсюда последствия­ми, затем гаражом, а позднее ис­точником человеческого разума – средней школой, откуда и проло­жили трубы с «набором» фекаль­ных нечистот прямо через тело родника. Для «отдушивания».

   – Сколько в свое время ни бе­гала, ни просила тогда и предсе­дателя колхоза (колхоз и сегодня главный инвестор в поселке), и по­селкового «старосту» отвести от ключа эти трубы подальше, хотя бы на сто-сто пятьдесят метров, слушать не захотели. Не помог и мандат, выданный комитетом народного контроля, мне парировали тем, что трубы – не алма­зы, на дороге не валяются, – вспомина­ет Мария Ивановна.

   Они, то есть трубы, и сегодня коти­руются по алмазным ценам и по всему, похоже, воскресенцам долго еще махать колунами возле оборвавшейся рядом с поселком «газовой ниткой», запасая де­ревянные поленницы.

   Так что у гремевшего в прошлом Гремячего – заживо похороненная судь­ба. Как, кстати, и у тех немногих род­ников, оставшихся в живых на терри­тории района.

   Как-то пребывая на больничной койке, довелось услышать из уст пожилого человека сочиненное им са­мим горькое четверостишие:

«Широка страна моя родная,

скоро в ней не бу­дет рек,

все отравит и погубит –

непу­тевый человек».

   С этим предсказанием трудно не согласиться. В нашем, стра­дающем сегодня криминальным остео­хондрозом обществе, даже самый здо­ровый человек, по утверждению медиков, – это недостаточно обследованный больной. Так чего, скажите, ждать природе от морально разложившегося «ди­строфика»? 

М. Пильнов.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *