В 1971 году увидела свет комедия Леонида Гайдая «Двенадцать стульев». Как она создавалась? Что осталось за кадром? Об этом вспоминают артисты – участники съёмок…
Нина Гребешкова
«Эту книгу я называла обеденной…»
– «Двенадцать стульев» я называла обеденной книгой Гайдая. Когда Леня садился обедать, она сразу оказывалась у него в руках. Леня ее перелистывал, какие-то места зачитывал мне, смеялся. Он всегда мечтал снять такую комедию, но ему не разрешали: говорили, что нам нужны образы положительных героев, а не жуликов. Тогда заявку на этот фильм подал Георгий Данелия и добился разрешения. Он сказал Лене: «Снимай ты, только потихоньку, чтобы шума не было».
За неделю Леня вместе с Владиком Вахновым написал сценарий. Он долго искал артиста на роль Остапа Бендера, остановил свой выбор на Владимире Высоцком, но тот запил. Тогда пригласили Арчила Гомиашвили. Почему именно Арчила? Леня объяснил: мол, у Остапа должен быть медальный профиль, а у Арчила именно такой. Я спросила Леню, почему же сначала он хотел взять Высоцкого, ведь у него-то нос отнюдь не римский.
– А гримеры на что? – спросил Гайдай.
Между прочим, Арчил обманул режиссера, убавил себе целых 10 лет. Мне кажется, если бы Гайдай знал настоящий возраст Гомиашвили, он бы его не взял.
Роль Кисы Воробьянинова Гайдай писал специально для Сергея Филиппова, ему очень нравился этот артист. Филиппов тоже мечтал об этой роли, но накануне съемок заболел. Во время съемок у него жутко болела голова. Иногда он просто уходил в сторонку и ложился, на землю, а мы ждали, когда у него пройдет приступ боли. Все очень переживали за Филиппова. После съемок он лег в больницу, у него обнаружили опухоль мозга, удачно сделали операцию.
Корр.: – Нина Павловна, а вы как получили роль в этой комедии? Просили мужа или он сам предложил?
– Я снималась во многих фильмах Гайдая, но, поверьте, не
только потому, что была его женой. Просто Гайдай любил работать с одними и теми же артистами, они были как бы его визитной карточкой. Например, Вицин, Никулин, Моргунов…
Корр.: – Почему же в «Двенадцати стульях» он снял только Никулина и Вицина?
– Во время съемок «Кавказской пленницы» Моргунов оскорбил Гайдая.
– Говорят, у Гайдая и с Гомиашвили отношения не сложились?
– Бендера озвучивал Юрий Саранцев, но это не из-за конфликта. Просто Гайдай считал, что Остап не должен говорить с грузинским акцентом.
Корр.: – Если можно, скажите, за эту картину Гайдай хороший гонорар получил?
– «Двенадцать стульев» он снимал на экспериментальной студии Чухрая, в которой платили гораздо больше, чем
на «Мосфильме». Чухрай давно уговаривал Гайдая перейти к нему. Говорил, ты у нас разбогатеешь. Вот Леня и перешел. На деньги, полученные за «Двенадцать стульев», мы купили кооперативную квартиру, машину, участок. В высших инстанциях узнали, какую сумму Гайдай получил, и экспериментальную студию закрыли с такой формулировкой: «Эксперимент удался, студию закрыть».
Пять лет назад, когда нашему фильму исполнялось 25 лет, Арчил пригласил в свой ресторан «Золотой Остап» многих артистов, которые снимались вместе с ним. Мы вошли в зал и ахнули: перед нами стояли 12 дорогих и красивых стульев. В каждом были подарки; мне предложили сесть на стул, в котором находилась путевка в Рио-де-Жанейро. Я отдала путевку дочери Оксане, сама лететь не захотела. Умер Леня, на душе было грустно. Дочь приехала в полном восторге.
Арчил Гомиашвили:
«Я видел Бендера по-другому…»
Корр.: – Арчил Михайлович, вы снимались во многих картинах, но зрители помнят вас по роли Остапа Бендера. Не обидно?
– Нет. Правда, я видел Бендера по-другому, спорил с режиссером… Хотел сыграть живого Остапа, для меня важна была прежде всего его личность, а потом уже его крылатые слова. Режиссер же своими комедийными идеями задавил серьезного и неоднозначного героя. Ведь Гайдай ни разу не заглянул в душу великого комбинатора! Когда я увидел фильм, у меня волосы дыбом встали. Сказал Гайдаю: «Если бы я знал, что ты такой дерьмовый режиссер, я бы у тебя не снимался». Он ответил: «Если бы я знал, что ты такой дерьмовый артист, я бы тебя не снимал». Мы не разговаривали шесть лет. Однажды вечером Гайдай позвонил мне и сказал: «Включи телевизор, сейчас будут показывать уголовное преступление». Уголовным преступлением он называл фильм «Двенадцать стульев» Марка Захарова.
Корр.: – А вы как к фильму Захарова отнеслись?
– Как к опереточному фарсу.
Корр.: – Арчил Михайлович, нередко говорят, что вы – Остап Бендер не только в кино, но и в жизни. Как это понимать?
– Я энергичный человек, бизнесмен. Но всем в своей жизни обязан честному труду, это для меня единственный способ зарабатывания денег. Бендер – романтик, в этом мы с ним очень похожи.
Корр.: – Неужели вы открыли ресторан «Золотой Остап» на гонорары от съемок в кино?
– Конечно, нет. Я пять лет жил в Германии. У меня там был игорный бизнес, на котором и заработал. Вернулся в Россию состоятельным человеком, открыл в Москве клуб и ресторан «Золотой Остап», построил в Барвихе большой дом. Мне 75 лет, но я продолжаю много трудиться. Надо кормить семью, у меня четверо детей, пятеро внуков, двое правнуков.
Михаил Пуговкин:
«Надел рясу – спина похолодела…»
– Гайдай дал мне сценарий «Двенадцати стульев» и сказал: мол, почитайте и скажите мне, кем вы себя видите. Но я эти игры режиссерские знаю, поэтому попросил: «Лучше сразу скажите, кем вы меня видите, а я отвечу «да» или «нет». Когда Гайдай предложил мне роль отца Федора, я спросил у своей мудрой и верующей мамы, играть мне священника или нет. Она поинтересовалась: «А Бога-то он не касается?» – «Нет». – «Тогда играй спокойно! Боженька простит» …
Снимали сцену, в которой отец Федор подслушивает разговор Кисы Воробьянинова с умирающей тещей, на меня надели настоящую рясу, крест. Я сказал Гайдаю: «У меня что-то спина похолодела, я же верующий человек». Он серьезно ответил: «Михаил Иванович, и у меня тоже. Давайте перекрестимся и будем снимать».
Мы перекрестились и начали съемки. Работали три месяца. Почти месяц ждали, когда начнется шторм; нужно было снять сцену, где отец Федор топором рубил стулья. Стулья были венские, очень тяжелые, разрубать их было сложно. Когда дождались шторма, я рубил их шесть часов. И простудился так, что потом несколько месяцев болел, даже рука была парализована.
В Дарьяльском ущелье напротив Эльбруса снимали сцену, когда отец Федор сверху кричит: «Снимите меня, я отдам колбасу». Сделали фанерную скалу, поставили ступеньки. У фанерной стены я и кричал про эту колбасу. А потом экскурсоводы, водившие группы по Дарьяльскому ущелью, говорили туристам: «Когда снимали «Двенадцать стульев», Михаил Пуговкин сидел с колбасой на этой скале». И показывали настоящую – метров в 50 высотой…
Наталья Крачковская
«Я его боялась и обожала…»
Когда мои пробы прошли, Леонид Иович сказал, что берет меня на роль. Но в Госкино многие были против моей кандидатуры, говорили, что я – актриса неизвестная, лучше бы взять звезду. Гайдай был неумолим: «Сниматься будет только Крачковская. Да, она неизвестная, зато станет известной». До меня на эту роль пробовалось много актрис. Нонна Мордюкова уже говорила в интервью, что снимается у Гайдая в роли мадам Грицацуевой.
Корр.: – Как вам работалось с Гайдаем?
– Я его боялась и обожала одновременно. После съемок, проходя мимо меня, он говорил: «Да, Наталья Леонидовна, вы полная бездарность, полная!» Это он так шутил…
Татьяна Гордеева.