Дальше — тишина?..

Шарафутдинов, Н. Дальше — тишина?.. : интервью

/ Н. Шарафутдинов ; записала О. Медведникова. – Текст : непосредственный.

// Путь Октября. – 1994. – 15 февраля. – С. 1.

 

   15 февраля — день, который не укладывается в рам­ки привычных торжественных дат и который трудно определить одним словом — какой же он, что он обо­значает. Это день позора наших прошлых и нынешних политиков: первые из них развязали кровопролитную войну, бросив в нее тысячи 18-20-летних парней по мимо их воли, а часто и без ведома, а вторые демон­стрируют полнейшее пренебрежение к судьбам бывших «интернационалистов». Это день окончания бесславных боев на чужой земле, не принесших России ничего, кроме потерь. Это день радости матерей, встретивших своих сыновей живыми, а не в цинковых гробах. Это день светлой памяти павших и горьких воспоминаний живых. День мужчин, старшим из которых едва пере­валило за 30, испытавших на себе всю тяжесть афган­ской войны. Многие из них до сих пор плохо спят по ночам, кричат, как в бою, и спросонок ищут автомат.

В канун пятой годовщины вывода советских войск из Афганистана мы встретились с председателем Совета воинов-интернационалистов, мастером ПО «Минудоб­рения» Нуруллой Шарафутдиновым, чтобы поговорить не столько о прошлом, сколько о настоящем — чем живут «афганцы» сегодня?

 

   — Нурулла, а последнее время об «афганца» почти ничего не слыш­но. Раньше проводи­лись встречи, меро­приятия. в городе был ав­тобус «Воин-интернациона­лист», приступили к строительству памятника погиб­шим. Сохранилось ли что-то из этого сегодня, продол­жается ли начатая работа?

   — Нет. С того времени, как начались политические распри в стране, все эти разрушительные события — распад Союза, путчи, выбо­ры бесконечные, мы ото­шли на задний план. Как и многое другое. Просто не были исключением.

Нас и вспомнили, в об­щем-то, не тек уж давно. Только в конце восьмиде­сятых годов, когда прирав­няли к ветеранам войны, определили льготы, до 1987 года нас не выделяли.

А потам, действительно, стали приглашать на встре­чи в школы, в училища. Проводили, помню, меро­приятия с призывниками, торжественно отмечали праздники. Сейчас ничего этого нет.

Раньше на 15, на 23 фев­раля, на 9 мая мы навещали родственников по­гибших, старались делать подарки. Могилы приводили в порядок. Но тогда предприятия, например, на­ше ПО «Минудобрения» всегда выделяли деньги на материальную помощь, на такие поездки. Сейчас средств, естественно, нет. Горком комсомола, потом СДМБ много нам помогали и в организационном, и в материальном плане. Их теперь тоже нет. Да мы и не видим чьей-либо заинте­ресованности в том, чтобы поддерживать нашу дея­тельность.

Правда, по поводу строи­тельства памятника воинам- интернационалистам — по проекту это будет черный тюльпан —  я был у замес­тителя главы администрации города X. Ш. Сагитова. Он обещал, что памятник бу­дет закончен. Время от времени я встречаюсь с родственниками погибших. Мать Улядарова, который работал у нас на заводе, не жалуется. Ей помогают. Но не у всех так.

 

   — Вы собираетесь отме­чать нынешнюю годовщину?

   — Не получается. У себя, в ПО «Минудобрения», мы отмечали раньше если уж не 15, то 23 февраля обя­зательно. Сейчас денег на такой вечер нет, а стоит его проведение дорого.

   Да что говорить, о праздниках. Уже второй год не проводится медосмотр, ко­торый раньше военкомат организовывал ежегодно — вот что жалко. Среди «аф­ганцев» много нуждающихся в лечении, во врачебном наблюдении. А чтобы само­му регулярно проходить комплексное обследование — это же надо уйму вре­мени. Не знаю, почему военкомат отказался от таких осмотров. Это нам нужно.

 

   — А вы сами, «афганцы», встречаетесь, вспоминаете те дни, бои, своих ребят?

   — Конечно, встречаемся. Так, несколько человек. Сядем, выпьем. И когда захо­дит мужской разговор, он сам собой сводится к вос­поминаниям. Мы не забыли ничего.

 

   — У тебя не бывают чув­ства обиды за то, что в мирное время ты сказался на войне? Не случается ви­нить в этом власти?

— Не знаю, как насчет обвинений. Но мы хотим, чтоб котя бы нас не счи­тали виноватыми. Нам ведь люди часто говорят: «Мы вас туда не посылали» … Да ведь, и мы не просились. Я сам попал в Афганистан в 1980-81 годах. Это был пер­вый официальный «афган­ский призыв». Служил в Германии. Нас погрузили в самолет. Приказ: перебра­сываем через несколько часов мы были в Кундузе — это северные провинции Афганистана. Мы даже не знали, куда летим. Говорят, были добровольцы. Может, и были единицы. Но, в ос­новном, все — как я, то приказу, без места пере­броски.

 

   — В последнее время появилось много фильмов об «афганцах» …

— В них нет почти ни грамма правды. Фантазии какие-то. И про бои, и про нас. Изображают таких «кру­тых» ребят, которые то де­монстрируют приемы, то стреляют, с кем-то борют­ся, всех разоблачают. Есть, наверное, и такие. Но в большинстве, насколько я знаю, «афганцы» — очень замкнутые и молчаливые люди. Недоверчивые. Нерв­ные — это тоже есть. Но живут, в основном, тихо — дом, работа, дом. Общест­венной активности, конечно, у нас не наблюдается.

 

   — Ветераны Великой Отечественной войны почти все пишут воспоминания. Как ты думаешь, вы напи­шите когда-нибудь свои ме­муары?

— Не знаю. Может быть, к кому-то и придет такое желание на склоне лет. Но мне кажется, чем дальше времени пройдет — тем больше будут молчать о нас. Мы, конечно, ничего не забудем, не забудут ма­тери погибших. Но нас, в общем-то, не так уж много. В большинстве своем народ об афганской войне почти ничего не знает. Да и не особенно хочет знать. И власти сделают все, чтобы общество забыло об этой войне и о нас. Я думаю так.

Интервью взяла О. Медведникова.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *